Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Петр Ямада, катихизатор в Миядзу, просит о. Симеона Мии, и оба они меня — назначить Пахомия Мурасе, христианина в Миядзу, катихизаторским помощником (денкёо–ходзё). Рекомендуют его как благонадежного к тому. «Он родом дворянин и служил доселе чиновником, но в апреле, за старостию, уволен. Поведения безукоризненного; к вере усерден; двенадцать лет тому назад крещен и с тех пор всегда усердно служил Церкви чем мог: пел и читал во время богослужений, в отсутствие катихизатора говорил поучения братиям, был церковным старостой. Теперь, если он будет сделан денкёо–ходзё, то Ямада получит свободу отлучаться в другие места для проповеди, как то: Минеяма, Таиза–мура и прочие, и жить там столько, сколько нужно для наставления в вере желающих слушать. Ему пятьдесят восемь лет». Отвечено: «От Церкви или от моего имени Мурасе не может быть назначен „денкёо–ходзё“ — тому не было примеров, и не надо давать пример, чтобы кто–либо по одному прошению катихизатора без всякого испытания способности веропроповедничеству поставляем был в проповедники. А пусть о. Симеон от себя частно назначит его помогать Петру Ямада. Если до Собора он нескольких научит и приведет к Христу, и по испытании окажется, что представленные им к крещению действительно знают учение настолько, что без всякого сомнения могут быть крещены, то о. Симеон будет иметь право ходатайствовать пред Собором о внесении Мурасе в список проповедников, если только поручится перед Церковью, что и во всех других отношениях Мурасе достоин имени служащего Церкви. — Но не стар ли уже Мурасе для церковного служения? Впрочем, ведь он будет даровой служитель — содержание от Церкви ему не нужно. Пусть послужит, насколько сил у него будет, — Господь наградит его за усердие!» До зде[?] ответ о. Симеону — и я в нем сознательно схитрил касательно содержания. Ни в письме Ямада, ни в письме о. Семена о содержании Мурасе ни слова; но ведь, конечно, на него рассчитывается — какой же когда японец служил даром! Не в укор это усердию японцев, но в опознание их практичности, не мешающей усердию. Следующее письмо от о. Семена будет, конечно, что и то, и сё, и прочее, но денежную помощь Мурасе за служение дайте. Что же, придется и дать.

5/18 декабря 1901. Среда.

Савва Эндо, при четырнадцати енах в месяц, имея двоих детей, просит прибавки содержания; Якову Негоро, при четырнадцати енах в месяц, имеющему двоих детей, о. Игнатий Като просит прибавки содержания; себе о. Като просит семь с половиною ен на лекарства детям. Павел Сайто просит дорожных, что тоже своего рода прибавка к содержанию; Петру Терасима о. Петр Сибаяма просит дорожных, что тоже… И подобное — каждый день, или почти сплошь каждый. Мука читать все это и не быть в состоянии исполнить просьбы. Прибавлять им — всем надо прибавлять, а на это средств не хватит, да и конца не будет прибавлениям, потому что опять будет мало и опять будут просить. Одно средство — добиться содержания служащих Церкви местными средствами. Это каждый раз и пишем священникам, об этом вечно и думаешь, и хлопочешь, но!!!.. А жалко и бедных катихизаторов, конечно, и мало теперешнего их скудного содержания… Посланы единовременные пособия сегодня просящим — первым двум; прочим — как просят. Почти всегда то же делается.

После полудня производилось обучение прислуги обращаться с насосными рукавами, на случай — оборони Бог — пожара. Фонтан воды брызжет выше того места на колокольне, где висят колокола, и рукава достигают до нижней площадки. За употребление воды из водопровода, на этот случай, согласно правилу, заплачено по семь ен здесь и в Семинарии. Храни Бог от беды, но береженого Бог бережет.

6/19 декабря 1901. Четверг.

День тезоименитства нашего Государя. Согласно приглашению посланника, был в Посольстве на молебне и завтраке у посланника; от приглашения на раут вечером отказался; а будет человек двести гостей, принц Фусими в том числе, наши моряки с «России», но не наше дело толкаться в таком множестве.

Являются в сопровождении одного из церковных старост два незнакомые господина и подают две ены на Церковь. «От кого?» — спрашиваю. Оказывается: была здесь замужем за язычником, членом художественного общества (бидзюцу–квай), христианка по имени Лукия; более десяти лет прожила в Токио и не объявилась христианкой, неизвестно почему; но на днях, умирая, завещала похоронить себя по–христиански, и муж уважил ее просьбу, попросил о. Семена Юкава отпеть ее, а вот теперь двух приятелей своих прислал с лептой на Церковь. Обыкновенно язычники всячески отстаивают своих родных для языческого погребения, а вот и обратный пример: имея бесспорную возможность похоронить по–язычески, просит христианского отпевания. Должно быть, недалек от Царствия Божия.

7/20 декабря 1901. Пятница.