Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Мутители Церкви в Коодзимаци вновь пришли еще в большем количестве с тем же прошением. Вышедши к ним, вновь объявил, что не приму прошение. Когда стали они говорить разом в несколько голосов, пытался уйти от них, но был силою задержан, несколько рук ухватились за меня, другие твердо приперли дверь; послушав несколько минут галденье одного и того же вздора, вырвался из комнаты и у себя запер дверь на ключ. Раз шесть–семь пытались они отворить дверь и стучать в нее с такою силою, что я прощался с дверью, думая, что она будет разломана. К двум часам несколько утихли, начав шуметь с часу; тогда я пошел пригласить секретаря Нумабе с приготовленными пакетами содержания служащих, которые сегодня должно рассылать; за Нумабе ворвались в комнату мутители все с тем же прошением в руках.

— Сколько уже раз говорил вам, что прошение ваше решено, и решение не переменится.

— Да возьмите хоть так прошение, прочитайте, а решение пусть останется то же.

— Это можно, — оставьте, — прочитаю.

— Так мы подождем.

— Подождите, только вам придется ждать часа два, пока я кончу вот не терпящее отлагательства дело с господином Нумабе.

Через полчаса вновь приходят:

— Мы уйдем.

— С Богом!

Прошение на этот раз оказалось самым кратким повторением прежнего: «Не желаем нынешнего священника и потому просим удалить его от нас», — и следуют подписи с печатями. Всего печати ста двенадцати домов. Затем отмечено, что двадцать домов безразличны, семь желают о. Алексея Савабе, семь — под разными условиями, сорок три дома — охладевшие к Церкви. Здесь и есть сто восемьдесят девять домов, значащиеся по метрике Церкви Коодзимаци.

9/22 августа 1902. Пятница.

Письмом пригласил старика о. Павла Савабе завтра в девять часов утра ко мне посоветоваться о возмущении Церкви Коодзимаци.

Закончено внесение в каталог новых книг, и сдан каталог Ивану Акимовичу для переписки в ходячий по рукам.

Все эти дни, на утренних и вечерних богослужениях, идет испытание вновь поставленных иереев в том, изучили ли они отправление богослужений; оказываются достаточно изучившими, так что могут отправиться по своим местам.

10/23 августа 1902. Суббота.

О. Павел Савабе уверяет, что из подписавшихся ста двенадцати домов, не желавших иметь священником о. Алексея, наполовину приложили свои печати только будучи уверены, что этого желаю я; всего же, по его мнению, гораздо больше христиан, желающих о. Алексея, чем нежелающих. Итак, попросил я уяснить это собранием подписей. Потом ясно будет, как дальше поступить. Если христиане разделятся пополам, то нежелающим будет предложено избрать для себя другого священника, и пусть таким образом эта Церковь разделится на два прихода; кстати, ее и пора разделить, по обширности места, занимаемого ею. Если весьма значительное большинство и меньшинство окажется, то поступлено будет иначе.

11/24 августа 1902. Воскресенье.

О. Павел Савабе поручил собрание подписей для уяснения, что о. Алексея любят и желают иметь своим священником большая часть христиан Церкви в Коодзимаци, самым лучшим друзьям о. Алексея: Петру Секи, Ооуци Вада, Есида и оные были у меня для совещания, но увы! Оказались плохими защитниками своего патрона. Пришли возмущенные и рассерженные: «Как–де Епископ, обещавши не переменять решение, ныне переменяет его?»

— Успокойтесь! Я и не думал пока переменять решение, и не о том теперь речь, а об уяснении, сколько христиан желают о. Алексея. Вот противники его предоставили, что только семь домов на его стороне из ста восьмидесяти девяти; о. Павел Савабе говорит, что это поразительная неправда, что большая половина христиан желают его; так вот помогите уяснить, что это правда. Я дам вам лист за моею печатью для собрания подписей.

— В таком случае нам нужно еще удостоверение, что вы не говорили Пантелеймону Сато, будто приказываете христианам заявить приложением печатей о нежелании иметь священником о. Алексея Савабе.

— Сейчас же получите его.

Отправившись в канцелярию, велел изготовить два листа, — один с подписью, что приглашаю подписаться желающих о. Алексея, другой, что не говорил Пантелеймону Сато, и так далее, что выше. Приложил к листам свою печать и предложил собеседникам. Но начались бесконечные их речи, с курением почти во все рты папирос такого убийственного табаку, что я должен был отворить все двери. Сколько я ни убеждал их сделать мирно и спокойно дело, весьма полезное для Церкви, в смысле уяснения истины и уличения во лжи противников, пустозвонные ораторы, дымясь, все больше и больше разгорячаясь, «как–де я верю им?»

— Потому–то и прошу вас уличить их во лжи, что не верю, чтобы они говорили правду.