Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов

Сейчас его друг выглядел, как общипанный влюблённый голубь, даже ещё и повлюблённее, чем простая птица, но это, скорее, на руку. Всё же красивая у него теперь женщина. По настоящему красивая. Вчера, когда они втроём пришли к Деметре в гости, та встретила их на крыльце в пеплосе[76] зелёного шёлка и сразу почему-то посмотрела на Пилата. Даже заглянула ему в глаза. Это для Кассия было как скрип железа по венецианскому зеркалу!

А в уголках её глаз Кассий сразу же заметил карминовые пятнышки и такого же цвета губы. Она обвораживающе улыбнулась гостям. Хотя, какое там – гостям? Одному гостю. Деметра совсем не видела остальных, взяла Пилата за руку, повела в залу, где подала чашу с вином и персик.

Не удивительно, что Понтий Аквила в неё влюбился. Не удивительно, что влюбился и Кассий. Скорее всего, было бы удивительным, если б никто не отреагировал на прекрасную гетеру. Говорят, что часто так в жизни случается, когда два друга влюбляются в одну и ту же женщину. Но ведь она гетера! Значит, Кассий тоже может в любой момент воспользоваться услугами этой женщины! Но сам Кассий Херея знал, что не сможет и не должен предавать друга.

И всё же, как она хороша! Тем более, когда под утро он пришёл забрать Пилата – совсем скоро надо было идти в гимнасию – Деметра плавала в альковном бассейне обнажённая и мило смутилась, когда Кассий вошёл. Как можно не влюбиться в такую женщину!

Сейчас друзья шли на утренние занятия в гимнасии. Разговаривать не хотелось, но какие-то слова должны были прозвучать.

– Мне кажется, Кассий, – хмурясь, проговорил, наконец, Пилат. – Мне почему-то кажется, что ночное приключение сыграет в нашей жизни необъяснимый переворот. В жизни нас обоих. Но это мне только кажется, я же не авгур.[77]

– Странно, – Кассий даже на секунду остановился. – Мне кажется тоже самое!

Оба опять замолчали, подавленные необъяснимым совпадением мыслей и образов. Обоим было известно, что ничего случайного в этом евклидовом мире не случается. И всё же…

Снова в Рим свалился праздник Луперкалий, на который была назначена свадьба Понтия Пилата. Он любил свою будущую жену Клавдию Прокулу, однако не забывал и Деметру. Долгое время Пилат не знал, как объясниться с Деметрой по поводу предстоящего праздника, но девушка сама решила этот вопрос.

– Жениться тебе надо, Понтий Аквила, – будто вскользь сказала она в очередной раз, принимая любимого.

– Откуда у тебя такие мысли, – удивился он.

– Знаешь, я никогда не думаю о будущем, которого нет…, – гетера немножко помедлила и совсем тихо добавила. – У нас нет. Так вот. Ты сейчас мой! Я это знаю и мне хорошо. А завтра? Что будет завтра – не знает никто. Всё остальное в моей жизни – просто работа, которую мне дали боги. И я отдала себя богам. Это не выбирают. А тебя ожидает какая-нибудь война, мужчинам нельзя без этого. Потом женитьба и светское общество. От предназначенной жизни никуда не денешься.

Понтия Пилата смутила откровенность Деметры. Ведь гетера была права. Чтобы перевести разговор на какую-нибудь не очень скользкую тему, он спросил:

– Скажи, мы много встречаемся. А у тебя, кроме того, множество и других мужчин. Почему ты не беременеешь? И, если забеременеешь, обрадуешься ли новорожденному?

Деметра подошла к столику, разлила вино в стеклянные кубки, присела у ног любимого и в упор, глядя ему в лицо с чуть грустной улыбкой, ответила:

– Очень многих мужчин интересует тот же вопрос, не тебя одного. Но я никому не рассказываю. А тебе расскажу.

Девушка встала, прошла в альков и вскоре вернулась. В руках она несла затейливой резьбы шкатулку красного дерева. Подойдя к Понтию, молча протянула ларец ему. Он взял, открыл. Внутри, в объятиях китайского белого шёлка покоились два флакона. Пилат выудил один, открыл его, поднёс к носу. Воздух наполнился одновременным запахом мускуса и миндаля.

– Это снадобье привозят с Востока, – объяснила Деметра. – И хотя оно дороже золота, женщины пользуются им. Особенно гетеры. Только не открывай другой флакон, потому что он не для этого и, нарушив пробку, его уже ничем не закрыть.

– Что это? – насупил брови Пилат.

– Это другое снадобье, – мягко улыбнулась Деметра. – Но я применю его только тогда, если меня кто-нибудь обидит, – Деметра опустила глаза, забрала свою шкатулку и отнесла обратно в альков.

Пилат понял, что в любой момент может потерять свою подружку. Ему этого очень не хотелось, но такой момент всё же наступил – грядущая свадьба. Правда, после совета о женитьбе, оброненного вскользь Деметрой, она вряд ли прибегнет к помощи второго флакона, но кто сможет понять женщину и предсказать её поступки?!

И вот Луперкалий наступил. Ударами плетей в портике храма жрецы помогали оплодотворению женщин. Клавдия, одетая уже в белоснежную тунику, перетянутую под грудью шафрановым поясом, выгодно играющим на её фигуре, безропотно протянула руки для удара.

Кожа её пахла тонким лёгким запахом жасмина.