Дневной поиск

Матюхин присел на краю нар у дверей. Ему хотелось уловить настрой взвода, посмотреть на командирский почерк Сутоцкого, внутренне подготовиться к серьезному разговору.

Сутоцкий лежал на нарах, сняв сапоги, протянув ноги к печи, курил и слушал, как взводный агитатор читает свежую газету. Матюхин знал, что Николай требовал читать всю газету, от заголовка до подписи редактора.

- Вопросы есть? — спросил Сутоцкий, когда агитатор сложил газету. Плотный, флегматичный боец поднял руку: — Давай, Горбенко.

- Як там у Италии?

- Сизов? Ты Италией заведуешь?

- Я, товарищ старшина.

- Разъясняй.

Высокий, худощавый Сизов достал из вещмешка карту и стал разъяснять. Были и другие вопросы, и на каждый из них отвечал кто-нибудь из солдат.

Потом начался разбор действий разведчиков за минувший день. Сутоцкий, все так же лежа и лениво покуривая, снисходительно ругал или хвалил подчиненных. Солдаты иногда подначивали друг друга, иногда выгораживали, порхали шуточки, звучал смех. Разбор этот больше походил на бригадное собрание, а то и просто на беседу друзей при обязательном соблюдении одного правила: слово Сутоцкого считалось окончательным.

Матюхин слушал и вздыхал: ему не удавалось создать во взводе такое настроение. Газеты он читал сам, сам и растолковывал; разборы действий проводил не ежедневно, а раз в два-три дин, но провинившихся ругал сразу же, не откладывая, и с глазу на глаз. Он тоже жил вместе с разведчиками, но его место было не в середине, на виду, у самой печки, а в уголке под окном. От окна вечно дуло, зато под ним стоял столик и на нем — уставы, журналы, вырезки из газет. Это был его уголок, место его раздумий. Порядок в уголке солдаты оберегали, но каждый мог взять любой журнал и любую книгу, написать за столом письмо, макая ручку в чернильницу. В других взводах чернильниц не имелось. Писали трофейными самописками или карандашом. Во взводе Матюхина была и маленькая библиотечка — это как-то выделяло его, делало взвод как бы более образованным.

И все-таки ощущения взвода-семьи, взвода-бригады у Матюхина не возникало. Хорошо это или плохо, он не знал... Однако и работа взводного агитатора, и «комментаторы» третьего взвода ему понравились. А он слишком много брал на себя, видимо, нужно давать волю и людям.

Лейтенанта заметили не сразу — он тихо сидел у двери, а когда заметили, разбор уже подходил к концу. Сутоцкий не спеша поднялся и присел на нарах.

- А-а, Андрей. Заходи, гостем будешь.

- Здравствуй, — усмехнулся Матюхин.— Воспитанием занимаешься?

- Разболтались мальчики. Приходится...

- Есть серьезный разговор. Давай пройдемся.

Сутоцкий нагнулся за сапогами, исподлобья, с легкой усмешкой оглядывая подчиненных. Ведь все знали, что рано или поздно, а взводу Матюхина тоже придется идти за «языком». Вероятно, такое время пришло, вот лейтенант и явился. Пришел за советом не к кому-нибудь, а к нему.

«Умеет подчеркнуть, что даже в неудачах Сутоцкий остается Сутоцким, — подумал Андрей. — Ну что ж, у каждого своя, как говорится, метода».

Они вышли из землянки — оба ладные и очень разные. Тонкий, даже щуплый в просторной, туго перепоясанной шинели Матюхин и плотный, широкоплечий Сутоцкий.

- Как я понимаю, поставили задачу? — спросил Сутоцкий.

- Можно считать, и так...

- Тогда я тебе вот что скажу: на успех не надейся. Главное — голову сохранить. Понял?

- Нет. Не понял.

- Через такие заграждения к траншеям не пролезешь. Мы вот пролезли, а что толку? Фрицев в них до черта, а вырвать хоть одного нет никакой возможности. А хоть бы и вырвали? Как протащишь? Раньше было проще — артиллерия прикроет, то да се, в неразберихе и прорвешься и выберешься. А сейчас эти чертовы «крабы» чем возьмешь? Попади в него снарядом! Да если и попадешь — ничего! Отскочит, как от резины. Сталь у них — будь здрав. Крупповская!

- Все это я слышал, Николай. Еще в финскую войну. Тогда тоже говорили, что на Карельском перешейке доты покрыты резиной. Как только в них попадает снаряд, резина его отбрасывает назад.

- Ты, конечно, все знаешь... — сразу обиделся Сутоцкий и отвернулся.

- Я предлагаю организовать дневной поиск, — после небольшой паузы сказал Матюхин.

Сутоцкий быстро обернулся, заглянул с веселым удивлением в лицо Андрея и рассмеялся:

- Ты даешь! Сам выдумал или кто помогал?

- Между прочим, именно так спросил и капитан Маракуша.

- А ты ему что?

- А я ему вот что...— Матюхин коротко передал свой разговор с командиром роты и закончил: — Капитан сказал, чтобы я готовил варианты и дневного и ночного поиска.

- Во-от! И ночного.

- Но ведь и дневного...

- Так зачем же ко мне зашел? В дневном я тебе не помощник. Советовать не могу.

- А я не за советом. — И, перехватывая вспыхнувший взгляд Николая, Матюхин сказал: — Я хочу, чтобы ты пошел в группе захвата.

Сутоцкий остановился, недобро усмехнулся:

- Честь, значит, оказываешь?

- И честь.

- Знаешь... шел бы ты со своей честью... Честь! Я сейчас тоже взводом командую! А туда, — он махнул рукой в сторону передовой, — уже два раза лазил. Вот и ты слазай. Посмотри, как разведчик провертывается в настоящей обороне. Понюхай... Тут на везении...