Дни

– Чересчур мягко сказано, мистер Хаббл, – откликается миссис Шухов. – Часа в четыре утра я проснулась – до смерти как хотелось писать, но я не осмелилась выбраться из-под кровати и отправиться на поиски дамской уборной – там же всюду шныряли эти жуткие ночные сторожа с фонариками. А сходить по нужде прямо на месте не позволяло воспитание. Так я и пролежала еще пять часов, скрестив ноги и стиснув зубы. Уверяю вас, дождаться девяти утра было нелегко. Но и тогда я решила не выходить из укрытия сразу же, а подождать еще четверть часа, потому что продавцы в «Кроватях» наверняка сильно бы удивились тому, что кто-то чудесным образом появился в их отделе спустя считанные секунды после открытия магазина.

– И никто не заметил, как вы вылезали из-под кровати? – спрашивает Гоулд.

– Я действовала крайне осторожно. К тому же мне повезло.

–  Оченьповезло, – замечает Моррисон. – А что было дальше?

Дальше миссис Шухов направилась в ближайшую уборную, сделала свои дела, умылась как могла над раковиной, привела себя в порядок, а потом вышла и целый день бродила по магазину.

Когда она свыклась со своей ролью, так сказать, «зайца», игра даже стала доставлять ей удовольствие. Она пробовала различные духи – отчасти для того, чтобы замаскировать тот факт, что спала в одежде и не принимала ванну, а отчасти – забавы ради. В «Косметике» одна милая девушка-консультант бесплатно накрасила ее, а вскоре после этого, разглядывая кастрюльки в «Кухонной утвари», она услышала недвусмысленное предложение от молодой покупательницы – впервые в жизни. Это показалось ей весьма лестным, хоть и вовсе не в ее вкусе. Она расхаживала, разгуливала, примеряла туфли и шляпы, а когда начинала ощущать голод, то отправлялась в продуктовые отделы и там наедалась бесплатными – рекламными – образцами, пробуя здесь одно, там другое, всего по чуть-чуть, пока желудок не переставал урчать. Короче говоря, она делала все то, что могла бы делать и в качестве совершенно законной держательницы счета, – исключалось лишь совершение покупок, – и никто ничего не заподозрил: ведь, пока она выглядела и вела себя как покупательница, в глазах всех прочих людей она и былапокупательницей.

Миссис Шухов ненадолго замолкает, чтобы собраться с мыслями, и тут Фрэнк замечает, какого самообладания она достигла в ходе своего рассказа. От нее исходит какое-то излучение, направленное в сторону троих слушателей, в особенности же (Фрэнк это чувствует) – лично на него. Он может лишь догадываться, что это – ее уверенность, притягиваемая отсутствием такового качества у него самого, – будто ток бежит по проводу от плюсовой к минусовой клемме батарейки. Такая уверенность придает этой женщине нечто царственное, наделяя ее без того привлекательную внешность более глубокой, подлинной красотой. Он начинает слушать еще внимательнее.

Это был восхитительный (продолжает миссис Шухов), хотя и утомительный день. Как-то в середине дня она присела на мягкое кожаное кресло, чтобы дать ногам отдых, а следующее, что помнит – консультант трогает ее за плечо и просит проснуться. Оказывается, она проспала полчаса, но продавец был весьма вежлив и сказал ей, что люди всегда задремывают у него в креслах.

– Знаете, мне кажется, я в своих странствиях обошла все до единого отделы, – с гордостью сообщает миссис Шухов, – даже «Периферию», а мне никогда раньше не приходило в голову забредать в «Периферию». Меня никогда особенно не привлекали отделы вроде «Непарных носков», «Пуговиц и шнурков» или «Использованного картона». А сколько мне пришлось вышагать! До сих пор ноги болят. – Она выразительно ощупывает икры. – Хотя вот мистеру Хабблу, наверное, такие расстояния кажутся пустячными.

Фрэнк, не зная, что на это ответить, разглядывает носки обуви и молчит.

– Может, немного поторопимся? – спрашивает Моррисон. – Думаю, мистеру Хабблу уже хотелось бы вернуться к работе.

– Ну, мне и так немного осталось, – возражает миссис Шухов, чуть заметно надув губы. – Когда снова стало приближаться время закрытия, я отправилась в «Кровати», на сей раз предусмотрительно опорожнив мочевой пузырь, и провела вторую ночь так же, как первую, забравшись под ту же кровать, пока никто не смотрел в мою сторону. Когда продавцы ушли домой, я откинула край покрывала, чтобы ко мне проникал хоть какой-то свет, и принялась освежать в памяти русский язык, листая недавно купленный разговорник (знаете, когда-то я неплохо говорила по-русски), а потом заснула. Спалось мне довольно хорошо – если не считать того, что примерно в два часа ночи меня разбудили звуки пылесоса. К счастью для меня, тот, кто им орудовал, отнесся к своей работе не вполне добросовестно и не стал пылесосить под кроватями, иначе бы мне несдобровать. Я снова уснула, проснулась около шести и потом лежала в ожидании открытия магазина. Тогда мне пришло в голову, что – будь у меня на то охота, и действуй я со всей осторожностью, – можно было бы продолжать эту игру в прятки, эту тайную жизнь в «Днях» до бесконечности. Ничто не должно помешать – так, во всяком случае, мне казалось.