Дни боевые

— Пришел со своей батареей, устраиваются на поляне, прикрывать будут…

Через некоторое время невдалеке появились саперы и стали оборудовать командный пункт.

И наконец в конце первой декады февраля от меня потребовали подготовить соображения на предстоящее наступление и явиться вместе с планом для доклада командующему. Это было новое, раньше соображений комдива никогда не спрашивали.

За ночь соображения были подготовлены, и мое решение с соответствующими расчетами было выражено на схеме. Конфигурация фронта на участке дивизии напоминала спину огромного животного с поднятой головой. Задние ноги этого фантастического животного упирались в реку Пола у Росино и Малое Степаново, центром поднятой головы являлось Сорокино, а передние ноги упирались в Радово. Голова была повернута на восток. Протяженность участка составляла шесть километров.

Мой план сводился к следующему.

Оставив четыре батальона на своих крайних флангах против Малое Стёпаново и Сорокино, я большую половину сил дивизии, то есть пять батальонов, сосредоточивал на узком двухкилометровом фронте, у прогиба (там, где «спина» соединялась с «шеей»), и ударом на юг рассекал фронт на две части.

Навстречу мне от Радово наносил удар левый сосед — полковник Батицкий, с которым нам предстояло соединиться юго-западнее Сорокине и отсечь «голову» от «туловища».

Прорыв фронта и отсечение «головы» являлись ближайшей задачей. В последующем, оставив пять батальонов уничтожать противника, окруженного у Сорокино, я должен был развернуть остальные четыре батальона на юго-запад, чтобы захватить Малое Степаново и, прижимаясь своим правым флангом к дивизии Андреева, выйти на берег Полы.

План мои одобрили с одной поправкой. После выполнения ближайшей задачи мне предлагалось оставить против Сорокине не пять, а три батальона, а все остальные силы направить на Полу.

Полковник Батицкий прорывал фронт, имея боевой порядок дивизии в три эшелона — полк за полком. Ему посоветовали оставить после прорыва у Сорокино один полк, а двумя остальными вместе с нашей дивизией развить успех и выйти на берег Полы.

В оставшиеся для подготовки дни в дивизии были проведены тактические учения и строевые смотры резервных батальонов с разборами и митингами после смотра. Бойцы, командиры и политработники понимали, что предстоит решительная схватка с врагом.

С командирами полков я провел групповое тактическое занятие на большом, оборудованном в лесу рельефном плане. Мы проиграли и разобрали вариант предстоящих действий по прорыву обороны, выходу на реку Пола, окружению и совместному с соседом уничтожению сорокинского опорного пункта.

Казалось, все было предусмотрено и сделано. Направление главного удара вполне надежно обеспечивалось орудиями прямой наводки. Плотность артиллерии с учетом армейского усиления на двухкилометровом участке прорыва приближалась к тем скромным нормам, о которых мы не так давно только мечтали. Но ни танки, ни авиация дивизию не поддерживали. Тревожило и еще одно — необеспеченность снарядами. Снаряды и мины поступали, но очень медленно. Запаздывало и сосредоточение оперативной группы из резервов Ставки к югу от «рамушевского коридора».

В связи с неполной готовностью к наступлению начало его всё время откладывалось. Гитлеровское командование, обнаружив направление предполагаемых ударов, начало потихоньку отводить свои войска из демянского «мешка» через «коридор» за реку Ловать и далее к реке Редья. Высвобождающимися дивизиями противник еще сильнее укреплял стены «рамушевского коридора», которые нам предстояло взломать.

Накануне наступления мы получили из политотдела армии специальную листовку — обращение к личному составу нашей дивизии.

Весь командный и политический состав штаба и политотдела дивизии был направлен в части, чтобы за ночь довести это обращение до каждого воина.

* * *

Наступление началось утром 15 февраля. Бой развивался обычным порядком: вслед за артподготовкой последовала атака.

Трудно было сначала разобраться в хаосе звуков и определить, что происходит. Видимость в это утро была плохой, да и дым от разрывов на переднем крае очень затруднял наблюдение.

Атакующая пехота на какое-то время появилась на гребешке, перевалила через него, скрылась в лощине и больше уже не показывалась.

Но радостное «Пошли! Пошли!», выдыхаемое в телефонные трубки командирами полков, говорило об успехе. Подбадривающий звонок раздался и сверху, из армии:

— Как у вас дела? Не опоздайте! У Андреева танки с десантом уже Росино заняли!

На участке Казанского полка двадцать орудий прямой наводки и огонь артиллерии с закрытых позиций сделали свое дело — проломили брешь и смели все, что противостояло атакующей пехоте. Пехота устремилась в эту брешь.

К полудню пехотинцы заняли и очистили всю вторую траншею и выдвинулись к третьей. Ширина прорыва превысила два километра, а глубина достигла тысячи метров. В районе прорыва наши войска захватили все вооружение противника и триста пленных.

Этот начальный успех окрылял, вызывал стремление немедленно развить его и превратить в победу.