Дни боевые

Натиск сдерживался теперь артиллеристами, связистами, саперами и офицерами штабов. Передний край проходил по скатам гребня на непосредственных подступах к Калужино и Днепровокаменке.

С наступлением темноты надо было если не восстановить, то хотя бы улучшить свое положение, привести оставшиеся подразделения в порядок, усилить их и наладить управление.

Генерала Иванова мы с Муфелем застали в песчаном карьере на северной окраине Днепровокаменки. Он настолько был подавлен неуспехами, что я с трудом узнал его.

— Да, была дивизия и нет ее, — произнес он задумчиво.

— Ну, положение у вас не такое уж плохое, — пытаясь успокоить Иванова, сказал Муфель. — Противник ведь не прорвался? А вашими артиллеристами мы просто восхищены — не люди, а золото.

— Да и не только артиллеристы! — поддержал я своего командующего артиллерией. — Прекрасно действовали стрелки и пулеметчики. За проявленную стойкость, мужество и отвагу передайте полкам мою благодарность.

— Спасибо! — сразу оживился Иванов. — Действительно, люди сегодня были крепче стали. Благодарность я передам!

— А что слышно о Переверстове? — спросил я.

— Пропал и не можем найти, — развел Иванов руками. — И куда он мог деваться? Не иголка — целый батальон, а найти не можем. Ума не приложу.

— А остальные комбаты живы?

— Командиры полков живы, а о комбатах сведений нет. Скоро должны подойти офицеры штаба с докладами.

На пути к дому, в котором жил Иванов, нас догнал майор Кравченко начальник оперативного отдела штаба дивизии. Он едва держался на ногах от усталости, но бодро доложил комдиву, что задание его выполнено.

Кравченко несколько часов пробыл в Калужино. в правофланговых полках, помогал наводить там порядок. Понеся большие потери, потеряв гребень высот, остатки полков с трудом удерживались на западных скатах. Развить успех в сторону Калужино противник не мог. Его пехота была почти полностью истреблена, а одни танки без пехоты ворваться в населенный пункт не рискнули.

— Вот видите, дела-то не такие уж плохие, — сказал я комдиву. — А какое настроение у людей? — спросил я у Кравченко.

— Хорошее, вымотались только. Командиры полков просят помочь им восстановить положение. Надо освободить гребень. Оттуда и вечером доносилась стрельба, видимо, кое-кто из наших продолжает сопротивляться.

— Вот, может быть командир корпуса поможет? — посмотрел Иванов на меня.

— Конечно, поможем. Пойдемте в дом, там при свете разберемся.

После доклада Кравченко Иванов немного приободрился.

В домике Иванова меня ждал начальник оперативного управления штаба фронта. Он прибыл по поручению И. С. Конева, успел уже побывать в штабе корпуса, переговорил с начальником штаба дивизии и был полностью осведомлен о положении на плацдарме.

— Жарко вам пришлось сегодня, жарче, чем мы предполагали, — полушутя, заметил генерал, здороваясь со мной и с Ивановым.

— К вечеру жара спала, — ответил я. — Мы выдохлись, но и противник выдохся не меньше нас. Теперь мы думаем укрепиться и восстановить утраченное.

— Вот я и прислан за тем, чтобы еще раз напомнить вам о вашей задаче, — сказал генерал. — Командующий фронтом очень обеспокоен боями на вашем участке. Напрягайте свои силы до предела и держитесь. Не подведите. Скоро поможем вам.

Провожая генерала, я попросил его доложить командующему мою просьбу усилить нас в эту ночь.

Меня очень беспокоил завтрашний день. Если за ночь противник сумеет подбросить пехоту и атаки его будут такие же яростные и настойчивые, как сегодня, то нам слишком трудно будет сдержать их.

— А чего бы вы хотели? — спросил генерал.

— Немного противотанковой артиллерии и танков.

— Хорошо. Я доложу, — пообещал генерал на прощание. Слово свое он сдержал. Уже до полуночи в мое распоряжение поступили иптаповский и 43-й танковый полки, находившиеся до этого в армейском резерве. Вместе с ними прибыл заместитель командующего армией генерал-майор А. И. Рыжов. Всю вторую половину ночи мы занимались усилением противотанковой обороны. Иванов с Кравченко направились на правый фланг в Калужино наводить порядок, а мы с Рыжовым и Муфелем занялись обороной на подступах к Днепровокаменке и на левом стыке.

* * *

Поле боя сковала ночная тишина. Обе стороны, затаив дыхание, готовились к новой схватке. Эту тихую картину на земле дополняло тихое звездное небо. И оно в эту ночь не поблескивало зарницами разрывов, не озарялось ракетами. Уж слишком тяжелым оказался прошлый день, он поглотил и энергию людей и материальные средства, которыми располагали войска.

Осторожно поднимались мы в гору к тому кургану, где находились днем наблюдательные пункты Буслаева и командира левофлангового полка полковника Гринева. Днем я хорошо запомнил местность и теперь уверенно вел рекогносцировочную группу. Мы решили прочно закрыть все танкоопасное направление от кургана до западных скатов гребня шириной немногим более тысячи метров, выдвинув сюда двадцать пушек иптаповского полка и шесть дивизионных гаубиц, а в затылок им, чуть пониже по скату, поставить танковый полк.