Дни черного солнца

Я удивленно моргнула, но потом сообразила: а ведь он прав. «До чего странно», — подумала я. И улыбнулась.

Потом я шагнула к нему, нашла пальцами его лицо. И поцеловала его.

Поцелуй оказался куда лучше, чем в ту далекую ночь на крыше дома Сумасброда, — наверное, потому, что на сей раз он не пытался причинить мне боль. Та же невероятная нежность при полном отсутствии злодейских намерений — что может быть замечательней? У него на губах был вкус яблок, которыми он, должно быть, полакомился, возвращаясь из города. И еще редиски — чуть менее приятно, но против этого я тоже не возражала. Я все время чувствовала на себе его взгляд. «Ну да, он такой», — подумала я. Хотя, собственно, я тоже глаз не закрывала…

И все-таки ощущение было странное. И только когда он взял меня за талию, чтобы притянуть поближе и заняться всем тем, что обещал его взгляд, я наконец поняла, что сбивало меня с толку. Вот он сделал что-то такое, отчего я ахнула, и до меня дошло: поцелуй Солнышка был… всего лишь поцелуем. Простым соприкосновением губ, без радуги красок перед глазами, без никому не слышимой музыки, без полетов на крыльях незримых ветров…

Я так давно последний раз целовалась со смертным, что успела забыть — у них такого не получается.

Ну и ладно. Зато у нас могла получиться уйма всего другого…

* * *

Я благополучно проспала почти до рассвета, но потом меня разбудил приснившийся сон. Я вздрогнула и невольным движением лягнула Солнышко в голень, но он никак не отреагировал. Я повернулась к нему и обнаружила, что он уже бодрствовал.

— Ты спал вообще? — спросила я, зевая.

— Нет.

Я не могла припомнить свой сон. От него осталось лишь смутное ощущение беспокойства, и рассеиваться оно не спешило. Я приподняла голову, лежавшую у Солнышка на груди, села и стала тереть лицо. Я плохо соображала спросонья, только чувствовала противный «ночной» вкус во рту. Снаружи уже начали утреннее песнопение несколько самых решительных птиц, хотя холодок в воздухе сказал мне, что солнце еще не взошло. Было очень тихо. Стояла настороженная, чуточку жутковатая тишина, присущая маленьким городкам в предрассветные часы, когда даже рыбаки еще не проснулись… Я с мимолетной грустью подумала о том, что в Тени птичьи голоса не были бы столь одинокими…

— Все в порядке? — спросила я. — Давай чаю сделаю…

— Нет.

Он поднял руку и потрогал мое лицо, точно так же, как я часто делала с ним. Поскольку его-то глаза работали отлично, это следовало понимать как знак приязни… наверное. А может, просто в комнате было еще слишком темно.

Его и прежде-то было нелегко понять, а теперь мне вроде как предстояло изучать его заново!

— Хочу тебя, — проговорил он.

Такая вот трогательная прямота. Я даже рассмеялась и прильнула к его ладони щекой, показывая тем самым, что его поползновение к сближению не было мне неприятно.

— Думается, надо будет еще поработать над нашими разговорами в спальне…

Он тоже сел, с легкостью усадил меня себе на колени — и принялся целовать, не дав мне времени предупредить его о несвежем запахе изо рта. У него, впрочем, дело обстояло ничуть не лучше. Однако тут я перестала думать об этом, потому что пришел мой черед удивляться: когда он углубил поцелуй и провел ладонями по плечам, легонько отводя назад мои руки, я ощутила нечто… Трепещущую искорку… Искорку жара, самого настоящего жара. Не страсти — огня!

Я ахнула, тараща глаза, и он отстранился.

— Хочу быть в тебе, — тихо и как-то неотвратимо выговорил он.

Одна его ладонь придерживала за спиной оба моих запястья, другая разгуливала… ах, именно там, где надо. Я, кажется, издала какой-то звук, но в точности сказать не берусь. А Солнышко продолжал:

— Я хочу увидеть лучи рассвета на твоей коже. Хочу, чтобы ты кричала все время, пока будет подниматься солнце. И мне все равно, чье имя ты станешь выкрикивать…

Я как-то пьяно подумала, что это едва ли не самая топорная любовная фраза, какую я вообще слышала. Он касался меня снова и снова, ласкал, целовал, пробовал на вкус. За время нашей предыдущей встречи он многое узнал обо мне — и теперь использовал это знание самым безжалостным образом. Когда его зубы царапнули мне горло, я вскрикнула и непроизвольно выгнулась назад. Судя по тому, как он держал мои руки, именно такого движения он от меня и ждал. Нет, он не причинял мне боли, он действовал очень осторожно, и я все время чувствовала это… вот только вырваться из его рук я нипочем не смогла бы. Я вся дрожала, сомкнутые веки трепетали, от страха и любовного желания кружилась голова…

И тут я наконец поняла.

Близился рассвет…

Я когда-то обнимала богорожденного, но тут все было иначе. Я не могла более видеть магического сияния, которое тело Солнышка испускало на рассвете, но не зря тот его поцелуй явственно отдавал магией. Сейчас он был не вполне тем Солнышком, к которому я успела привыкнуть. И он не уподобится моему невозмутимому и беспечному Сумасброду. Он будет существом, сотканным из жара и мощи, из света и абсолютной власти…

Как мне возлечь с подобным существом и встать с постели живой?..