Дни, когда я плакала

– Я понятия не имею, о чем речь, – говорит Джиа.

Ливви фыркает.

– Да ты шутишь?

Мама протягивает через меня руку и сжимает ладонь Ливви. Та смотрит ей в глаза, делает глубокий вдох и откидывается назад на своем стуле.

– Вас отмечали на двух списках, которые, очевидно, были взяты из дневника Куинн? – спрашивает Фалькон.

– Ну да. На этих списках все были отмечены.

– Но за тем аккаунтом в Инстаграме стояли не вы двое?

– Нет.

– Так у вас не было этого дневника? – Директор Фалькон поднимает мой красный дневник на пружинках. Я морщусь, видя, как его пальцы оставляют на обложке еще один набор отпечатков.

– Я никогда раньше его не видела.

– Интересно, – говорит он. Он кладет дневник обратно на стол, а потом берет мой телефон и включает запись, начиная с того момента, когда я прошу вернуть мой дневник, и останавливая, когда Джиа угрожает отправить сообщение моему отцу.

У Дестани отвисает челюсть. На лице Джии появляется раздражение.

– Это не мы.

– Там звучат ваши имена, – указывает Фалькон.

– Это ничего не доказывает. Могу я позвонить своему отцу? – спрашивает она, поджимая губы. – Мне некомфортно от того, что меня допрашивают и обвиняют в том, чего я не делала.

– Да. Мы позвоним вашим родителям и обсудим наши следующие шаги.

– Следующие шаги? – спрашивает Джиа.

– Наказание за это преступление – исключение, мисс Теллер. Мы не потерпим агрессоров в нашей школе.

– Вы знаете, кто мой отец? – она улыбается. – Я уверена, он будет рад узнать, что вы допрашиваете нас в присутствии юриста.

– Миссис Джексон присутствует здесь в качестве матери, а не адвоката.

Ну…

– Мисс Мэддокс, – говорит директор Фалькон, прежде чем Джиа успевает возразить. – Вы всё время молчите. Вам есть что сказать в свою защиту?

Дестани смотрит на Фалькона, потом на меня. Ее нос краснеет, глаза увлажняются – явные признаки, что ее переполняют эмоции. Она наклоняется вперед, прикрывая рукой рот и нос.

– Простите, – с плачем выдает она.

Джиа закатывает глаза к потолку и откидывается на спинку стула.

– Куинн, – Дестани смотрит на меня, – ты была права: я трусиха.

Мои глаза тоже увлажняются.

– Я не знала, что… – она опускает глаза, – что расовая тема… Я не знала, что она так тебя напрягает. Мы все просто шутили. И ты всегда была другой. Мы никогда не имели в виду тебя! – она смотрит на меня, по ее лицу текут слезы.

Она не понимает, что не может говорить о темнокожих, не имея в виду и меня. Она не понимает, что использовать слово на «н» в любом контексте – это не шутка. Не для меня. Но ей жаль. Ей не всё равно. Я не знала, что ей не всё равно. Неважно, как сильно она меня обидела, для нее в моем сердце всегда будет место.

– Мисс Мэддокс, вы принимали в этом участие? – он спрашивает, указывая на мой телефон и дневник на его столе.

Дестани смотрит на него. Потом моргает и кивает.

– Это я украла дневник.

– Как насчет аккаунта в Инстаграме? – спрашивает он.

– Я о нем знала, но это я не размещала там фотографии, – она косится на Джию.

– Мисс Теллер? – спрашивает он.

Она скрещивает руки на груди.

– Это была не я.

Он кивает. Потом смотрит на мою маму.

– Я собираюсь сейчас вызвать их родителей. Вы можете остаться.

– Нет! – Моя мама встает, протягивая директору Фалькону руку. Он ее пожимает. – Сообщите нам о своих финальных решениях. – Потом она поворачивается к нам: – Девочки, идемте!

Фалькон протягивает мне мой телефон и дневник.

– Отправь эту запись мне на электронную почту, – говорит он.

Я киваю и вслед за Оливией иду к двери. Бросаю взгляд на Дестани. Прикусив губу, она смотрит, как я ухожу.

– Спасибо, – говорю я ей.

Она медленно закрывает глаза и кивает. Потом снова поворачивается к Фалькону, прикрыв рот руками. Джиа демонстративно отворачивается, когда мы уходим.

Когда мы выходим из кабинета, Ливви визжит и обнимает меня так крепко, что мне едва удается поднять руки, чтобы обнять ее в ответ. Потом она бросается к моей матери, чтобы обнять и ее.

– Спасибо вам огромное!

Мама улыбается и тоже обнимает ее.

– Тебе не за что меня благодарить.

– Нет, нам есть за что, – говорю я. – Ты была прекрасна, мам.

Ливви отстраняется и кивает.

Мама смотрит на меня, улыбка сходит с ее лица.

– Мне жаль только, что я не узнала раньше, – она качает головой, глядя на меня. – Жаль, что я не узнала раньше обо всем – о Колумбийском университете, о расизме, о шантаже. Не могу поверить, что ты всё это скрывала от меня.

Я опускаю глаза.

– Я знаю. Прости.

Она вздыхает.

– Оливия, ты можешь вернуться на урок. Позвони мне, если тебе что-нибудь будет нужно! – она бросает на Ливви строгий взгляд.

– Да, мэм, – кивает Ливви, – еще раз спасибо! – она машет мне.

– А я? Мне нельзя пойти на урок?

– Мы с тобой едем на ланч, – она ведет меня по коридору к выходу.

– Прямо сейчас? – спрашиваю я.

Она окидывает меня холодным взглядом.

– У нас встреча с одной из моих подруг из Техасского университета. Ты так или иначе покинешь этот список ожидания.

* * *

Мы сидим за столиком у окна, из которого видно крыльцо и декоративные пальмы вдалеке. У меня такое ощущение, будто уже лето и на мне должно быть легкое платье с сандалиями вместо узких джинсов и свитера.