Дни, когда я плакала

– А на руках я хочу голубые, как у тебя, – говорит она, потирая своим крошечным пальчиком мой большой палец.

– Будут любые, какие захочешь, – отвечает Ливви. – Ты видела ее оценки? Пятерки по всем предметам! – Ливви щекочет живот Имани. – Она такая умница!

– Как здорово, – улыбаюсь я, – жаль, что у меня не такие.

– У тебя плохие оценки? – удивленно спрашивает Имани.

– Не такие хорошие, как у тебя.

– У Картера всегда хорошие оценки, – говорит она, с жалостью глядя на меня. – Может, ему с тобой позаниматься?

Я улыбаюсь, заканчивая красить ее ногти в фиолетовый.

– Может.

– Ливви, иди посмотри, – машет ей Оден.

Она отставляет розовый лак и побегает к компьютеру. Открывая голубой лак для рук Имани, я наблюдаю, как Ливви кладет руку Одену на плечо.

– Оди, это невероятно круто, – она смотрит на него. – Ты такой классный фоторедактор.

Он пожимает плечами.

– Только потому, что ты классно снимаешь.

Я отвожу взгляд, улыбаясь, но Ливви вдруг зовет меня:

– Куинн, иди глянь.

Она забирает у меня из рук голубой лак, и мы меняемся местами. Я встаю возле стула Одена и смотрю на потрясающую фотографию, где я качаюсь на шине над местом для купания. Я в нижнем белье, мое тело со всеми его изгибами открытое взгляду. Волосы распущены и развеваются на ветру, рот приоткрыт в улыбке, одна рука на веревке, другая отведена в сторону. Я выгляжу свободнее свободной, такой же счастливой, как когда-то была с Хэтти.

И то, как Оден ее отретушировал: моя темная кожа выделяется на фоне зеленых деревьев и голубой воды. Я не сливаюсь с фоном – я выдаюсь вперед.

У меня перехватывает дыхание от того, как я выгляжу.

– Ты будешь вон на той стене, – Оливия указывает на пустую стену за ее кроватью. Я смотрю на гобелен с ее мамой и представляю такой же со мной.

– Вы двое – отличная команда, – говорю я, с трудом отрывая взгляд от фото.

– Точно. Правда ведь? – Ливви улыбается Одену.

Я забираю у нее лак для ногтей, снова уступая ей место рядом с ним, и заканчиваю маникюр Имани. Раздается стук в дверь, и, прежде чем кто-либо успевает ответить, в комнату входит Картер.

– Картер, Картер, Картер! – Имани вскакивает и бежит к нему. – Посмотри на мои ногти! Королева сделала мне маникюр!

«Королева». Я улыбаюсь и беззвучно смеюсь.

Он охает, беря ее руки в свои.

– Как красиво, Имани.

– Голубые, как у нее.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Ага. Они великолепны, – он бросает взгляд на сидящих рядышком Ливви и Одена, потом смотрит на меня. – Ты готова, Имани?

– Подожди, только соберу свои вещи, – хнычет она, бегая по комнате и поднимая всё ладошками – так, чтобы не смазать лак на ногтях.

– Ладно, малыш, я подожду на улице. – Он смотрит на меня и наклоняет голову. – Можно с тобой поговорить?

Я раздумываю лишь секунду, прежде чем последовать за ним в темный коридор. Когда мы выходим в гостиную, он целует маму Оливии в лоб.

– Хорошо, мамушка.

Она кивает.

– Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Потом он выводит меня за входную дверь, и мы остаемся одни. Мы посреди города, вокруг кипит жизнь, но здесь, на лестничной площадке, мы как будто отделены от всех, особенно когда Картер поворачивается ко мне лицом.

– Спасибо за то, что накрасила ей ногти. Я знаю, ей понравилось.

Здесь темно, но я вижу его лицо. Я наклоняюсь над перилами и делаю носом вдох. Воздух теплый, словно я зашла в ванную, хотя солнце уже село. Я выдыхаю и говорю:

– По поводу твоей бабушки – мне очень жаль, что так случилось.

Он стоит позади меня, но сохраняет дистанцию, и я это ценю.

– Мне также жаль насчет твоего отца. Если бы мой папа поступил так со мной, я бы тоже больше никогда с ним не заговорила. – Я поворачиваюсь к нему лицом, опираясь локтями на перила.

– Спасибо, – он улыбается, проводя ладонью по затылку.

Мы молча смотрим друг на друга. Я пытаюсь понять, что я к нему чувствую. У меня появляется привкус горечи во рту, когда я думаю о том, сколько раз он мне врал и как много знает обо мне. Но, глядя ему в глаза, я вижу, как сильно он хочет заслужить мое прощение. А глядя на его губы, я чувствую, как сильно сама хочу его простить. Потом я окидываю его взглядом с ног до головы, и во рту снова становится горько.

Я опускаю глаза. А потом начинаю говорить, потому что просто не могу молчать. Я рассказываю ему о своем ланче и о том, что, возможно, меня примут в Техасский университет, и он, кажется, искренне рад этой перспективе. Я рассказываю ему об Алоре, своих родителях и их истории.

Он смеется.

– Твоя мама и бывшая твоего папы – лучшие подруги?

– Типа того.

– Потрясающе, – говорит Картер, – боже, я так надеюсь, что ты поступишь.

Я смотрю ему в глаза.

– Я тоже.

Потом к нам выходит Имани с большим пластиковым рюкзаком за спиной. Она замирает при виде нас, но потом подбегает и обнимает меня за ногу.

– Пока, Королева.

– Пока, Имани, – я провожу ладонью по ее косичкам.

Она берет Картера за руку. Он спускается вниз по лестнице вслед за сестренкой. Оглядываясь через плечо, он произносит:

– Пока, Королева.