Дни Крови и Звездного Света

Ее свежий всплеск силы тут же сошел на нет. Дав ей возможность одержать победу, Волк тут же уничтожил шансы на нечто большее. И вот ни одному из солдат не нужно собираться с мужеством, чтобы перейти на ее сторону, и они вздохнули с облегчением. Она видела это по их осанкам, в их лицах. Они не хотели делать выбор. Они не хотели выбирать ее. Насколько легче было позволить себе идти на поводу у генерала. Баст даже не смотрела на нее. «Трусы», — подумала она, начиная дрожать, когда мужество покинуло ее, и осталось одно разочарование. Может, они и вправду думают, что Белый Волк подумает о завершении, или хотя бы о приостановление своих крестовых походов? Победа и мщение. Ему бы разорвать свой стяг, да сделать новый. Она с тоской подумала о хоругви Главнокомандующего: оленьи рога, из которых прорастают листья. Новая жизнь. Как прекрасно и как емко.

А вот, как быстро, остальные из этих солдат стали вне ее досягаемости. Тьяго привык обладать властью, а она нет. Он с легкостью забрал то немногое, чего она добилась, и направил энергию своей армии на собственные планы.

А в его планы — это забрать души, похороненные в храме.

Амзаллаг первый вызвался добровольцем. Он вышел вперед, жаждущий поскорее отправиться в путь, и остальные последовали его примеру. Кару, всеми забытая, застыла на месте. Исса взяла девушку за руку и сжала ее, разделив с ней тем самым свою тревогу, в то время, как Ожившие Тени растворились в воздухе прежде, чем она успела даже поблагодарить их, а скоро прямые солнечные лучи заполнили большую часть двора.

День прошел в атмосфере новой энергии. Кару с Иссой наблюдали и слушали, Тьяго же, казалось, был полностью поглощен тем, что, по его словам, он собирался делать: рассматривал все возможности, например, каким образом они могли бы провести раскопки на вражеской территории, и даже то, что они могли сделать на юге, чтобы помочь химерам добраться до Хинтермоста. Именно этого и хотела Кару, и она едва могла дышать, потому что знала, что это еще один ход в игре Волка. Притворство. Но, что же он скрывает? Какую же игру он ведет на самом деле?

Наступила ночь, и она узнала.

68

СИРИТАР

Акива проследовал за Бийоном и прошел через последнюю дверь. Первыми его встретили благовония и влажность. Поначалу, переступив порог, Акива ничего не видел сквозь клубы пара, и прежде, чем увидеть своего отца, он услышал его голос.

— Ах, Лорд Бастард. Вы почтили нас своим присутствием. — Это был мощный голос, отточенный на полях сражений перекрикиванием умирающих чудищ. Каким бы он теперь ни стал, когда-то он был воином.

И он узрел его. Акива поклонился; он поднялся, когда клубы пара прояснились, и понял, что они в банях, и, что Иорам обнажен. Император стоял над плитами, испускающими пар, крепкий и подтянутый. Его тело раскраснелось от жары. Окруженный небольшой армией прислуги, требуемой для того, чтобы искупать его королевскую особу. Девушка наклонила кувшин воды над его головой, и он закрыл глаза. Другая стояла на коленях, омывая его пеной, напоминающей взбитые сливки.

Акива по-разному представлял себе их встречу, но ни разу, ему не виделось, чтобы император был при этом обнажен. «Он ни о чем не подозревает, — подумал Акива. — А если бы подозревал, то встречал бы меня одетым и при полном вооружении».

— Мой господин Император, — сказал он, — это честь для меня.

— Наша честь, ваша честь, — сказала Иорам, растягивая слова. — Что же нам делать с эдаким переизбытком чести?

— Мы всегда можем повесить ее на Вествей, — высказался другой голос, и Акиве не нужно было видеть изуродованное лицо говорящего, чтобы узнать, кому принадлежал голос. Откинувшись назад на кафельной скамье, в непринужденной позе, на которую отважился бы в присутствие Императора только он, сидел Иаил. А ведь, то, что он здесь, только на руку, потому как Иаилу позволено жить не больше, чем Иораму. Он, к счастью, был полностью одет.

— Если бы на виселице нашлось место, — сказал он, словно палач, и из его груди вырвался низкий смех, от которого остальные вздрогнули. Акива быстро и внимательно просмотрел их лица. Никто не сидел, развалившись, как Иаил, но все, казалось, чувствовали себя довольно непринужденно. Иорам часто проводил советы во время приема ванны, так что это было обычным явлением.

Рот Иорама искривился на жестоком лице в улыбку.

— Любое помещение всегда можно переделать под виселицу, — сказал он.

Эта была угроза? Нет, Акива, так не посчитал. Иорам даже не смотрел на него; он закрыл глаза и откинул голову, в то время, как другая служанка полила его водой, после чего он сильно потряс головой, разбрызгивая воду во все стороны. Намаис с Мизориасом даже бровью не повели, когда на них полетели брызги. Ни один мускул не дрогнул. Личные телохранители Иорама, братья, — смертельно опасные бойцы. Они-то и волновали Акиву в первую очередь. Здесь находились и Серебряные мечи, по паре у каждой стены: восемь бумажных клинков с испариной, осевшей на их серебряных доспехах, и с влажными перьями от пара. Эти его не особо заботили.