Дни Крови и Звездного Света

Помимо Хелласа, присутствовали еще четыре советника: которые уже более или менее умерли, когда наблюдали, как умирает их Император: шокированно, возмущенно и беспомощно. Хеллас визжал. Он пытался оторваться от земли, как будто можно было найти спасение в сводчатом стеклянном потолке. Солдатский меч вместо сердца угодил ему в живот. Визги стали пронзительнее, маг ухватился за лезвие, в том месте, где меч проткнул его. Он вцепился в клинок и рухнул на пол, глядя на него, будто не веря своим глазам, и когда солдат дернув на себя, высвободил лезвие, обрубки пальцев разлетелись в разные стороны. Хеллас поднес к лицу изувеченные руки — кровь, столько крови; которая так и лилась фонтаном из обрубленных пальцев — и пока он в ужасе смотрел на свои руки и визжал, солдат исправил свой промах и ударил мечом прямо в сердце.

Визг прекратился.

— Не поверю, что он попытался хоть что-нибудь наколдовать, — заметил Иаил. — При таком количестве боли. Попусту растраченной. Печальная трата боли.

Затем он повернулся в сторону Акивы, пронизывающе смотревшего на брата Императора и указал на него. Акива напрягся, чтобы начать защищаться — или хотя бы попытаться. Ему тяжело давалось удерживать меч и со всех сторон наваливались болезненные ощущения. Но солдаты были хорошо вымуштрованы и прекрасно понимали жесты своего капитана, они не напали.

— А вот это, — сказал Иаил, — стоит настоящий маг.

Акива все еще стоял, хотя, предполагал, что это ненадолго. Его опутывало ощущение большого количества хамзас, оно тянуло его обратно в те дни, на эшафот, установленный на агоре в Лораменди, к воспоминаниям о Мадригал, о том, как она смотрела на него, и как она сложила свою голову на плаху, как та потом упала и с эхом покатилась, а он кричал и ничего не мог поделать. Где же тогда было состояние истинного сиритара? Он тряхнул головой. Он не был магом; маг бы смог ее спасти. Маг бы смог спасти себя и брата, и сестру ото всех этих солдат с их культями, когтистыми трофеями, полными ворованной силы.

Иаил ошибочно принял его реакцию за скромность.

— Да ладно тебе, — сказал он. — Думаешь, я ничего не знаю, но это не так. Ой, этот гламур, мечи? Это было очень хорошо придумано, но птицы?! Это было потрясающе. — Он смачно присвистнул и покачал головой: искренний комплимент.

Акива постарался ничем себя не выдать. Иаил мог только подозревать, но не мог знать наверняка, что это сделал Акива.

— И все, только ради того, чтобы спасти химер. Признаться, это озадачило меня. Проклятье Зверья — помогает зверью? — Иаил смотрел на него, затягивая паузу. Акиве не понравились ни этот взгляд, ни пауза. Их встречи всегда походили на игру с высокими ставками: нарочитая любезность, за которой скрывались взаимное недоверие и глубокая неприязнь. Сейчас же они вышли далеко за рамки той самой необходимой вежливости, но капитан продолжал играть в эти игры, куда уже закрался призрак ликования. Он играл с улыбкой.

«Что ему известно?» — гадал Акива, чувствуя, что многое отдал бы сейчас, лишь бы только стереть с лица Иаила улыбку.

— На вкус она, словно сказка, — проговорил Иаил. Эти слова задели за живое, зародив страх, но Акива не мог этому поддаться. До тех пор, пока Иаил не добавил, почти пропев: — На вкус она, словно надежда. О! А какая она на вкус? Падший сказал, что она напоминает пыльцу и звезды. Эта мерзость безумолку трещит об этом. Я почти сочувствую девчонке, ощутить прикосновение его языка, брр.

В ушах у Акивы зазвенело. Разгат. Каким-то образом, Иаил нашел Разгата. Что это создание рассказало ему?

— Мне вот интересно, — сказал Иаил, — ты ее нашел?

— Не понимаю, о ком вы, — ответил Акива.

Улыбка Иаила играла на его губах во всей красе, представ наипротивнейшим образом, злой и предвкушающей.

— Нет? — спросил он. — Рад это слышать, поскольку в твоем докладе не упоминается ни о какой девушке.

Это правда. Акива ничего не сказал о Кару, или горбуне Азаиле, который предпочел скинуться с башни, нежели сдать Кару, или Разгата, который, как тогда думал Акива, погиб вместе с горбуном.

— Девушке, которая трудилась на Бримстоуна, — продолжил Иаил. — Которая была выращена Бримстоуном. Какая интересная история. Хотя, не очень-то правдоподобная. Какой интерес был Бримстоуну возиться с человеческой девчонкой? Но, что самое важное, что заставило взять Бримстоуна на воспитание человеческую девчонку? Ничем не примечательную?

Акива ничего не ответил. Иаил был просто счастлив; было понятно, что Разгат рассказал ему обо всем. Вопрос в том, насколько много знал Разгат? Знал ли он, где сейчас Кару? Что она делала работу Бримстоуна?

Что нужно Иаилу?

Капитан (нет, напомнил себе Акива, теперь Иаил — Император) сказал, пожимая плечами: