Дни Крови и Звездного Света

— О гармонии с чудовищами? — закончила она. — Не знаю. Я только знаю, что не хочу исполнять приказы таких, как Иаил и Иорам. Я знаю, что каждую ночь, по небесному мосту должна проходить девушка с пониманием того, что ей никто не поможет. Как нашим матерям. — Ее голос звенел от напряжения. — Мы мечи, говорят они нам, мечи, у которых нет ни отца, ни матери. Но у меня была мать и я даже помню ее имя. Я не хочу, чтобы так дальше продолжалось. — Она снова подняла руки. — Я делала такое... — Ее голос дрогнул.

Азаил привлек ее к себе.

— Мы все, Лир.

Она покачала головой. Ее глаза были огромными и яркими. Слез нет. Только не у Лираз.

— Не такие, как я. Вы бы не смогли. Вы хорошие. Вы оба, вы лучше меня. Вы им помогали, да? Пока я... пока я... — Она осеклась.

Акива взял ее руки в свои, прикрывая черные отметины, чтобы ей их не было видно. Он помнил, что сказала ему Мадригал, много лет назад, когда ее рука покоилась у него на сердце, а его рука у нее.

— Нас обучили только воевать, Лир, — сказала он своей сестре. — Но мы не должны больше этим заниматься. Мы все еще останемся нами, но только...

— Станем нашей лучшей версией?

Он кивнул.

— Каким образом? — ее беспокойство вырвалось наружу. Она оттолкнула Акиву, чтобы снова начать ходить туда-сюда. — Мне нужно что-то делать. Немедленно.

Заговорил Азаил:

— Мы начинаем собирать остальных. Вот наш первый шаг. Я знаю с кого начать.

Именно, понял Акива. Он знает.

— Это слишком медленно, — гневно сказала Лираз.

И Акива согласился. Идея постепенных шагов — тщательной прогрессии планов, вербовка, интриги и уловки — это было слишком медленно.

— Лираз права. Сколько еще погибнет народу, пока мы будем перешептываться по углам?

— Что же тогда делать? — спросил Азаил.

Вдалеке небо расколол надвое клин штормовиков. Массивные птицы были каким-то образом связаны своим внутренним компасом с розой ветров, наводнениями, паникой и пенящимися морями, градом, кораблекрушениями и лезвиями молний; никто не знал причины, но прямо сейчас, Акива ощутил, как его самого тянет — прямо в центр круговерти его собственного шторма.

— Первый шаг все тот же, — сказал он. — Просто произойдет на восемнадцать лет позже.

Он знал, что он должен был сделать тогда, и он знал это сейчас. Пока Иорам будет у власти, мир будет знать только войну, и ничего больше, кроме войны. Азаил и Лираз свели брови, ожидая.

Акива произнес:

— Я собираюсь убить нашего отца.

58

МЕД И ОТРАВА

Тело лежало на полу. Оно имело почти идеальное сходство с тем, что Кару оплакала, и, когда она вышла из своего транса и увидела его там, она даже слегка всхлипнула и переборола себя, чтобы не рухнуть на колени и не уткнуться в шею этому телу. Но это было всего лишь тело: все еще оболочка, бездушная раковина, которая еще не оживила это тело, чтобы вернуться в ее объятья. Она взяла себя в руки, сняла со своих предплечий тиски и руки начали быстро работать — слишком быстро. Солнце уже встало, и Тен, без сомнения, появится с минуты на минуту, что бы разнюхать, что же здесь происходит. Кару не хотела тратить время на развинчивание зажимов, но было заметно, как в одном или двух местах ее плоть почернела.

— Дурища! Остановись! — крикнула Сусанна. — Перестань истязать себя!

Кару не придала значения своим дрожащим рукам и сказала:

— Скорее. Разожги благовония.

— Мне кажется, кто-то идет, — сказал у двери Мик.

Кару кивнула.

— Доски, — сказала она. Мик закрыл дверь и запер ее. Они не стали заменять перекладину — это наделало бы слишком много шума. Стук молотка, забивающего железные гвозди в стену. Вместо этого, Мик предложил вырыть пару канавок в земляном полу, в которые ставились доски и под наклоном упирались в дверь, засовываясь при этом под петли и ручку. Кару надеялась, что эта конструкция выдержит.

Легкое касание подушечек пальцев и мягкий стук когтей о ступеньки.

Благовония были разожжены. Сусанна протянула их Кару, и дрожащая рука Кару поместила их на лоб тела. Дым тоненькой струйкой устремился вверх, прежде чем разойтись по всей комнате, наполнив собой воздух и дыхание Кару. Запах серы; вот, что дало Бримстоуну его имя. Кару задавалась вопросом, он получил это имя прежде, до того, как стать воскресителем, когда он был рабом в яме, заложником — источником боли у магов.

Дверь слегка вздрогнула, когда Тен попыталась надавить на нее и была встречена неожиданным сопротивлением. На мгновение, по ту сторону воцарилась испуганная тишина, а затем по древесине забарабанил кулак.

— Кару?

Она резко подняла голову. Это была не Тен. Это был Тьяго. Черт.

— Да? — ответила она.

— Я просто пришел спросить, нужно ли тебе что-нибудь? Почему дверь не открывается?

«Как? В самом деле?» — подумала Кару, у которой не было возможности попросить даже о перекладине. Он думал, что позаботился о ее, такой раздражающей, необходимости иметь личное пространство? Что ж, есть много способов освежевать кошку. Или волка. Но вслух она только произнесла:

— Секундочку.