Дни мародёров (СИ)

— А зачем ты снял свою мантию, дубина?! — второй мальчик, бледный и черноволосый пихнул его в грудь. — «Никто не увидит, никто не увидит!»

В распахнутый дверной проем донеслись крики:

— Они там, Малфой, я их видел!

— Где?! Где эти сопляки, я размажу их по стенке, клянусь Мерлином!

Ремус открыл было рот, чтобы выяснить, в чем вообще дело, но мальчики, которые до этого его слова не замечали, разом повернулись к нему:

— Ты нас не видел! — пригрозил ему черноволосый. Очкарик взмахнул какой-то темной, расшитой звездами тканью и, прежде чем Ремус успел сказать им хоть слово, накинул ее на себя и своего товарища, и они просто... исчезли.

Ремус не успел даже оправиться от потрясения, как в его купе влетели трое высоких плечистых старшекурсников. Каждый из них был как минимум на три головы выше него самого, двое точно могли похвастаться родством с великанами, а у одного из них, белого, как моль, с искаженным лицом и бешено горящими глазами, на груди блестел серебряный значок.

— Попались! — крикнул староста и замер, увидев сжавшегося в комок мальчика с книжкой в руках.

Ремус только сейчас вспомнил про пирожок и поспешно опустил руку.

— Ты еще кто? — брезгливо спросил его парень.

— А вы? — быстро спросил мальчик, пользуясь правами человека, в чье купе ворвались.

— Я староста, щенок! — выплюнул беловолосый, тяжело дыша. При упоминании о щенке у Ремуса дернулись губы. — Староста Слизерина, Люциус Малфой! Пора бы уже знать!

— Буду знать, — молвил Ремус, закрывая книгу. В купе вдруг поселился странный неприличный запах, и у мальчика возникло смутное подозрение, что исходит этот запах как раз от лощеного старосты.

— Где эти двое?! — громыхнул Малфой.

— Вы имеете в виду двух мальчиков-первокурсников? — спокойно осведомился Ремус и слегка подвинул ногой свой рюкзак, чтобы закрыть показавшийся вдруг в воздухе носок чьего-то грязного кроссовка.

— Да, да! Видели, как они вбежали в этот вагон!

Ремус взглянул на дуболомов, маячивших за спиной старосты, и пожал плечами.

— Они хотели спрятаться здесь, но я их прогнал, и они побежали дальше. Кажется, хотели спрятаться в туалете.

Малфой странно дернулся на этих его словах, а его дружки с громким топотом ринулись по направлению к уборной в конце вагона.

— Если ты мне соврал... — он поднял палочку и, не договорив, оттолкнул от себя дверной проем и устремился за товарищами.

Дверь закрылась.

Ремус медленно выдохнул. Неожиданно воздух в купе треснул от хохота, а в следующий миг невидимый покров со звуком, похожим на шорох парусов, сорвался, и Ремус увидел киснущих от смеха преступников.

— Ну ты дал! — восхищенно простонал черноволосый мальчик, щуря от смеха светло-серые глаза. — Я чуть не сдох!

— Это точно, спасибо, парень, ты спас наши шкуры! — очкарик вытер рукавом кровоточащий нос и встал. — Джеймс Поттер, — представился он перед уходом. Ремус с удовольствием пожал протянутую ему грязную руку.

— Сириус Блэк.

— Ремус Люпин, — запоздало сказал Ремус, тряся и его ладонь. — Это была навозная бомба? — спросил он напоследок, весело сверкая глазами.

Мальчики, которые были уже у двери, переглянулись и снова прыснули.

— И еще какая! — заверил его черноволосый.

— Увидимся, Люпин! — подмигнул Поттер, и мальчики выскочили в коридор, снова исчезая под расшитой узорами мантией-невидимкой.

...1977 год...

— По-твоему, это нормально — добровольно переезжать учиться в страну, где идет война? — спросила Лили, когда они первыми вышли из купе, где только что закончилось собрание старост. Говорила она тихо, потому что за ними следом шел Нотт, староста Слизерина, а он всегда с наслаждением стучал на учеников преподавателям.

— Я не знаю этих русских, что у них в голове, — Ремус придержал Лили за локоть, пропуская вперед стайку третьекурсниц и благоухающего дорогой туалетной водой Нотта.

— Они не русские, а болгары. И не только болгары.

— Я слышал, что в Министерстве создали какую-то Программу Аннулирования Опасности — может, они хотят сделать Хогвартс... ну, знаешь, ковчегом?

Лили промолчала — родители строго-настрого запретили распространяться о Программе. Джеймс не в счет, ему Лили доверяла полностью, он не тот, кто станет трепаться.

— Может быть, — наконец сказала она. — Но они же хотят, чтобы мы взяли их под крыло!

Ремус остановился у тележки со сладостями. Лили зажгла палочку, чтобы ему было все видно.

— Это естественно, мы же старосты, — улыбнулся юноша, оглянувшись на свет.

— Ты умеешь говорить по-французски? Или по-немецки? Или по-болгарски? — поинтересовалась Лили, уперев свободную руку в бок.

— Две «шоколадные лягушки», пожалуйста.

— Вот и я нет, — удовлетворенно сказала она. — Как мы будем с ними общаться?

— Спасибо, — Ремус расплатился, и тележка, позвякивая, поехала дальше. — Держи, — он протянул девушке угощение, тепло улыбнувшись. — Не волнуйся так, Лили, это не наша проблема, а их, и они выучат наш язык.