Дни мародёров (СИ)

— А это — взрывающаяся жвачка, но я ее не очень люблю. Возьми тыквенные пирожки, они очень вкусные, и лакричные палочки, но ими нельзя колдовать. А еще есть конфеты «Берти Боттс»...

Накупив сладостей, Лили вернулась в купе с новой подругой, которая все еще продолжала ей расписывать достоинства всевкусных бобов, и увидела, что Северус все так же сидит на месте, сжав губы в трубочку, и смотрит в окно.

Лили села рядом с ним и, повертев в руках коробочку с пирожком, тихо сказала:

— Знаешь, Туни опять обозвала меня сегодня.

Северус поднял на нее глаза. Лили чуть-чуть улыбнулась и протянула мальчику «лягушку».

— Расскажешь мне про Шоколадное болото?

...1977 год...

Джеймс почувствовал, как кто-то ласково гладит его по щеке.

— Мы почти приехали.

Он чуть улыбнулся, но глаза не открыл.

Поезд мягко покачивался под ним, гладко подпрыгивая на ходу и отмеряя путь убаюкивающим стуком колес.

Чья-то маленькая нежная рука перебирала его волосы и скользила пальцами по лбу, бровям и губам. Это было так приятно, что Джеймс снова провалился в забытье.

Через какое-то мгновение теплый голос снова втек в липкий сон, и Джеймс приоткрыл глаза.

Он лежал на спине на мягком сидении, голова его покоилась на коленях у Лили.

Это ее руки гладили его по лицу.

Лили улыбнулась, встретившись с ним взглядом.

— Привет, — прошептала она.

— Привет, — хрипло отозвался Джеймс.

Мимо них, за зеркальным черным окном сквозь густые поздние сумерки неслось еще одно купе — и в нем кроме них был еще кое-кто.

Джеймс повернул голову. На соседнем сидении беспробудным сном спал Сириус. Рука его, свесившись с сидения, покачивалась в такт движению поезда.

Вокруг расстилалась тишина. Обычно в это время поезд всегда радостно гудел, предвкушая пир в школе. Сейчас же все щели между дверьми и стенами словно забила плотная тишина.

— Все спят, — прошептала Лили. — Когда ты заснул, проехала тележка, и всем раздали чай с Умиротворяющим бальзамом.

— А ты?

Лили пожала плечиком.

— Я не устала.

Джеймс вспомнил, что в какой-то момент все разбрелись проведать друзей, а он прилег на сидение отдохнуть, на секундочку закрыл глаза... и как в пропасть ухнул. Он сел и спустил ноги на пол.

— Я долго спал? — спросил Джеймс, близоруко щурясь.

— Пару часов, — Лили подала ему очки — надевая их, он увидел, как Лили ненароком зевнула, прикрыв рот ладонью. Джеймса захлестнуло чувство вины. Наверняка она всю дорогу сидела, не шелохнувшись, чтобы его не разбудить.

— Прости, — прошептал он. — Хочешь, я тебя посторожу, и ты тоже поспишь?

— Я не хочу, — Лили замотала головой и легонько улыбнулась. Несмотря на усталость, глаза ее странно сияли.

— Что? — улыбнулся Джеймс.

— Мы с тобой познакомились здесь, — прошептала она.

На всякий случай: момент из детства Лили и Северуса со всеми загогулинами принадлежит Мадам Роулинг! :*

====== Розовые французские волосы ======

За помощь с французским спасибо Тане Васильевой.

Великолепная черная карета с витиеватым золотым «М» подкатила к главным воротам Хогвартса, мягко шурша колесами. Остановилась и слегка качнулась вперед.

Прошла пара секунду и мимо с грохотом прокатила вереница других карет, попроще. Разбрызгивая грязь, они спешно въехали в распахнутые ворота, но даже в темноте Роксана увидела, как сидящие внутри ученики припали к окошкам, пытаясь рассмотреть, кто это такой явился.

«Все приехали в школу на поезде, а я как всегда», — подумала Роксана и опустила пурпурную шторку, закрывая вид на черный замок, закутанный в туман. Несмотря на все увещевания, она так и не сменила теплый магловский битник и рваные джинсы на продуваемую всеми ветрами мантию волшебницы из Шармбатона и дурацкие шлюшные колготки.

— Хорошо, что ты прибыла сюда с комфортом и не тряслась в этой дрянной консервной банке, — заметил Люциус, довольно оглядывая свою трость и посматривая украдкой на лицо сестры, скрытое от него капюшоном. Сам он был одет в наглухо застегнутую черную мантию с серебристым ручным шитьем на плечах, гладко выбрит, тщательно причесан и надушен. Роксана слышала, как утром к Нарциссе и Эдвин прибыла целая делегация из салона красоты Сахарессы.

Вечером вся семья идет на какой-то прием.

Вся семья.

Кроме неё.

— В этом поезде совершенно невозможно отдохнуть, некоторые жить не могут без того, чтобы не взорвать бомбу в уборной или не захватить в плен продавщицу сладостей, — Люциус изо всех сил пытался поддерживать эту одностороннюю беседу, но Роксана не реагировала и сидела, отвернувшись к окну.

— Сколько можно, Роксана? — наконец не выдержал он. За тщательно выглаженным голосом вспузырилось серьезное раздражение. — Ты так и будешь молчать?

Роксана хмыкнула.

С того самого дня, как Люциус силой приволок ее в поместье и обрек на заточение в собственной комнате, она перестала общаться с домочадцами, замкнулась в себе, почти перестала есть и только целыми днями слушала музыку Мирона, свернувшись на кровати в клубочек. Его хрипловатый голос смазывал её кровоточащие раны целебным бальзамом. Он был нужен ей. Ей хотелось коснуться его, обнять, поцеловать. Но теперь этого никогда не будет. Никогда.