Дни мародёров (СИ)

Задевало то, что он увидел, как заливисто смеялась перепачканная в краске Лили, в то время как Поттер тащил ее куда-то по поляне словно... словно мешок!

Задевало то, что вокруг него на самом деле одни идиоты...

Неожиданно кустарник рядом с ним затрещал.

— Нюнчик! — со злой радостью выкрикнул Поттер, приветственно раскинув руки. — Тебя-то нам и не хватало!

Следом за ним прискакала вся его компания. Они вскинули палочки.

Северус подскочил так резко, словно земля его укусила, увернулся от одного шарика краски, второго, а третий попал ему в лицо и залил глаза.

Повалившись на траву, он услышал их издевательский смех. Ослепленный болью, униженный, он, не глядя, вскинул палочку.

— Сектумсемпра! — яростно крикнул Северус.

— Протего! — выкрикнул появившийся невесть откуда Люпин.

Они замерли, испуганно глядя на него. Северус тяжело дышал, затравленно глядя на мальчиков с земли.

— Ты что делаешь, кретин?! — выплюнул Блэк и бросился на него, но Поттер выбросил руку и сдержал его. Что-то очень нехорошее было в его глазах в этот момент...

Воспользовавшись паузой, Северус подхватился с земли и, не оглядываясь, побежал, спотыкаясь и оскальзываясь на траве. В спину ему несся ненавистный голос:

— Держите его! Я его в этой краске утоплю!

И смех.

— Ясно же, что он вам подсуживал! — не унимался Джеймс за обедом.

Соревнование закончилось победой голубых мантий, но чтобы избежать ссор между учениками, доктор объявил, что все они сражались честно, а потому не стал снимать баллы, а наоборот, присудил всем факультетам по десять очков.

Довольные, уставшие и страшно голодные после битвы ученики гурьбой побежали в Большой Зал, на запах еды.

— Не можешь смириться с поражением, да, Сохатый? — усмехнулся Ремус, отрываясь от прислоненной к кувшину с тыквенным соком книги.

— С че-ем? — протянул Джеймс.

— Он заранее знал, что так все и кончится, иначе не задумывал бы это дурацкое двадцатидюймовое эссе на тему техники применения Щитовых чар! — заявил Сириус, обвинительно тыкая в сторону Ремуса вилкой.

— Не воспринимайте это так серьезно. Я думаю, он вовсе не хотел, чтобы на самом деле были победители или проигравшие, — сказала Лили, усаживаясь рядом с Джеймсом.

— Тогда зачем весь этот цирк? Никакого смысла!

— Ох, Джим, да я думаю, он просто хотел нас развлечь, — пожала плечами девушка и с нежностью взглянула на учительский стол, за которым в одиночестве обедал профессор Джекилл. Он уже успел переменить одежду на простую мантию и галстук-бабочку. Время от времени доктор поднимал голову и поглядывал на своих коллег, но вступить в беседу с ними явно смущался. — Чтобы мы хоть ненадолго отвлеклись от ЖАБА и войны и просто развлеклись. Как нормальные дети. Я думаю, он понимает... — Лили поковыряла вилкой отбивную. — Что навоеваться в реальной жизни мы еще успеем.

Джеймс хмыкнул, но больше ничего не сказал и когда снова занялся своим бифштексом, уже не выглядел таким сердитым.

После обеда курс разделился, и все отправились на свои факультативные занятия.

Лили и Алиса побежали в Крыло на практику к мадам Помфри («Во время этого эссе я скорее всего сломаю руку. Так что ждите первых пациентов!» — мрачно пообещал им Сириус), а ребята уныло поплелись в гостиную воевать с заданием Джекилла о Щитовых чарах.

Правда, к тому моменту, когда прозвенел звонок на последний урок, дело не сдвинулось ни на дюйм, потому что в самом начале перерыва в гостиную ввалились грязные уставшие шестикурсники, вернувшиеся из Леса, и счастливый, как пьяная пикси, Бенджи с волосами, полными репейника, принялся разливаться о том, как они приручали гиппогрифов на уроке по уходу за магическими существами, и как один из них чуть его не сожрал.

У двери в кабинет Слизнорта их уже ждали Лили и Алиса. Сияя, как рождественские шарики, девочки без умолку, перебивая друг друга, щебетали о том, как им хочется поскорее поступить в Академию и стать настоящими целителями, и что ради этого они готовы учиться, учиться и учиться, не покладая рук. Их восторги перебил громкий скрип — дверь отворилась, и Слизнорт запустил учеников в класс.

Его кабинет всегда отличался от остальных кабинетов Хогвартса. За те годы, которые провел в нем профессор, темный каменный мешок с факелами на влажных заплесневелых стенах превратился в самый уютный класс, какой только можно представить. Стены затягивали великолепные темно-зеленые и бордовые бархатные ткани, под партами стелился пушистый, словно лесной мох, ковер. Вместо факелов по воздуху плавали большие бумажные фонари — красные и желтые. На бесчисленных полках таинственно мерцал в темноте калейдоскоп разноцветных бутылочек, баночек и хрупких золотистых приборов для измерения веса — все они были такими округлыми и так тепло мерцали в душистом полумраке, ловя свет фонариков, что их непременно хотелось потрогать. Из-за них и мягкой обивки казалось, что находишься не в классе, а в шкатулке с драгоценностями.