Дни мародёров (СИ)

Она двигалась так, словно её ласкал невидимый любовник. Бедра, упругий живот, руки, крест-накрест скользящие ладонями по плечам, шее, груди, о Боже, прекрати, не останавливайся...

Сириус нервно сглотнул, подходя ближе. Сел в кресло.

Не прекращая петь, Малфой уперлась руками в стену, потянулась и скользнула по ней вниз, выгнувшись по-кошачьи и отставив маленький круглый зад.

Сириус почувствовал, как натянулась ткань на брюках. Руки, лежащие на подлокотниках сами собой сжались в кулаки и беспомощно разжались.

А потом она оттолкнулась от стены и снова принялась бродить по комнате, не-то танцуя, не то просто лаская себя. И смотреть на это было попросту невыносимо. А не смотреть — тем более. Песня становилась все громче и напряженнее, стремясь к кульминации, и Роксана пела громче и сильнее, так, словно ей было больно.

Под конец Малфой остановилась, легонько обернувшись на мысочках и вскинув обе руки.

И в этот хрупкий миг, понимая, что больше просто не выдержит, Сириус одним резким движением сбросил с себя мантию.

Малфой подпрыгнула, судорожно втянув в себя последнее слово.

Сириус приподнял уголок губ.

Долгие несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Она дышала часто и тяжело. Сириус тоже, хотя старался это скрыть.

— Доброй ночи, — наконец молвил он, вложив в это пожелание всю учтивость и светскость, на которую сейчас был способен.

— Что ты... что... — Малфой сдернула с дивана плед, в чем, собственно, не было никакого смысла, потому что, пока она танцевала, Сириус мысленно потрогал каждый сантиметр ее тела.

— Ты... ты что здесь делаешь?! Давно ты...

— Давно, — безжалостно подтвердил Сириус и встал из кресла, протягивая ей сброшенный батник.

Она выхватила у него свою одежду и поспешно закуталась.

Блэк смотрел на нее легонько улыбаясь, глаза горели бешено и страшно, а сам он выглядел уставшим и помятым, но эта помятость его только красила. Сразу было понятно, чем он занимался несколько минут назад. Пара влажных прядей, прилипших к шее, лоск чужих поцелуев на коже под небрежно расстегнутой на груди рубашке.

По коже пробежал озноб.

«Мне надо лечиться... это что-то уже совсем ненормальное».

— Ну и что ты стоишь? Что не говоришь ничего, не смеешься? Давай, приступай, я подожду! — она метнулась на диван и сжалась на нем в комок. — Говори всё, что хотел, я... я спать хочу.

Блэк усмехнулся и неторопливо обошел диван, держа руки в карманах брюк. Роксана напряглась, когда он облокотился на спинку прямо рядом с ней.

— Малфой-Малфой-Малфой... как я могу смеяться, когда я весь — одно восхищение и преклонение перед твоим талантом?

Внутри что-то нехорошо екнуло. Только вот Роксана не поняла, всерьез он говорит, или шутит.

— Одно я только не могу понять, — он закурил. — Как так вышло, что сестра Люциуса Малфоя кончает на ранние песни Мирона Вогтейла, м-м? — он медленно выдохнул на неё дым, а у Роксаны от гнева покраснели уши.

Имя, с которым она засыпала и просыпалась каждый день вот уже второй месяц, звучало из уст Блэка оскорбительно. Она знала, что газеты сделали из Мирона что-то вроде жертвы и символа сопротивления насаждающемуся режиму. Строчки из его песен появлялись на стенах в Косом переулке, его фотографии приклеивались к дверям Вечными чарами, за пение его песен на улице можно было напороться на людей в масках в ближайшем проулке.

Разговоры об этом велись шепотом в Большом зале. А пластинки маскировались под заунывную классику и джаз.

Но какое ей-то было до всего этого дело?

— Это не твое дело, — отрезала она. — Проваливай.

— Не боишься, что твой братец узнает об этом? Здесь повсюду уши.

— При чем здесь Люциус? — ощетинилась она.

— Ты прекрасно знаешь, при чем.

— Вовсе нет!

— Да ну?

— Знаешь, если бы кое-кто умел пользоваться чарами-заглушкой, мне бы не пришлось сидеть в гостиной Слизерина посреди ночи! — вильнула Роксана.

Блэк развеселился.

— Мы мешали тебе спать?

— Мне? — Роксана звонко хохотнула (получилось громче, чем она рассчитывала). — Вы мешали как минимум двум соседним графствам, Блэк!

Блэк склонил голову набок, глядя на нее с растущим удовольствием, а Роксана к своему ужасу поняла, что покраснела ещё больше.

Мерлинова мать...

— Малфой, мы тебя... взволновали?

— Что?! — она так и подскочила. — Да твоя Забини орала так, будто ей отрывают ногу! Конечно, меня это взволновало, я уже хотела звать на помощь, — Роксана собрала волосы в узел на макушке и полезла за сигаретами, но тут вспомнила, что оставила пачку в кармане мантии.

— Ну что ж, буду считать это комплиментом, — Блэк вдруг бросил ей что-то.

Роксана машинально поймала предмет.

Им оказалась пачка сигарет.

Сердце пропустило удар.

Вишневые.

Она взглянула на Блэка. Он облокачивался на диван у неё над головой и улыбался вполне миролюбиво. Не сказав ни слова, она достала одну и попыталась закурить. Руки дрожали.

— Прости, Малфой, если бы я знал, что это тебя так встревожит... в следующий раз мы будем вести себя потише.

— Нихрена меня это не встревожило! — выпалила она, тщетно пытаясь раскурить несчастную сигарету. — Ты бы тоже не смог заснуть, если бы у тебя орали над ухом!

— Признайся, Малфой...