Дни мародёров (СИ)

— Дай сюда! — вдруг говорит Джеймс, вытягивая руку. Сириус понимает его без слов и достает из кармана тот самый перочинный ножик, о котором так отчаянно мечтает Питер. Замечательный, с кучей лезвий и всяких классных возможностей.

Джеймс без страха подносит лезвие к своей ладони, поджимает губы и вдруг делает глубокий надрез.

Ремус подскакивает, Питер тоже.

— Ты что делаешь?!

Джеймс вытягивает слегка дрожащую, окровавленную ладонь перед собой и сурово оглядывает лица мальчишек.

— Клянусь, что я всегда буду вам братом, — произносит он без тени насмешки в голосе и вскидывает голову, как лесной олень, словно бросает им вызов.

Ремус завороженно смотрит на него и тут Сириус тоже разрезает себе ладонь и хватается за его руку, так, что их кровь смешивается.

— Клянусь, что скорее сдохну сам, чем предам вас, — рычит он, прямо как пёс, глядя на них по-очереди из-под спадающих на лицо волос.

— Парни, вы… — Ремус качает головой и вдруг, подхватывается, хватает нож и без раздумий режет себе ладонь. Кровь брызгает на траву. — И я клянусь! Клянусь, что всегда буду вашим другом!

Питер предчувствовал, что это произойдет ещё когда Сириус схватился за нож, но теперь настает его черед и он смотрит на окровавленное лезвие с ужасом, думая о болезнях и инфекциях, а парни смотрят на него. Они держатся за руки, их скрепляет нечто такое необъяснимое, что и Питеру ужасно хочется к ним.

С большим трудом ему удается сделать небольшой надрез и он, задыхаясь от гордости, последним кладет ладонь на их сцепленные руки.

— И я тоже, — говорит он, дрожащим от радости голосом. Сириус хлопает его по плечу.

Он свой! Теперь он совсем свой!

…1977 год…

Питеру никогда не нравилось видеть, как Ремус превращается в оборотня.

Это было жутко, страшно, неправильно…

Как только комнату залил голубой лунный свет, Ремус поднял голову ему навстречу и на лице у него возникло такое выражение, какое может быть у человека, который смотрит на палача, занесшего меч.

— О, началось! — сверкнул глазами Блэк, когда Ремус часто и тяжело задышал и у него исступленно затряслись руки. Вместе с Джеймсом он подскочил к нему и скрутил, прежде, чем Ремус начал рвать на себе кожу.

Питеру всегда казалось, что Ремус дрожит, потому, что это волк так яростно рвется наружу.

А когда он однажды набрался смелости и спросил, почему его так трясет, Ремус смущенно признался, что в такие минуты он просто до безумия боится наступающей боли и ничего не может с собой поделать.

— Черт, Рем, и откуда в тебе столько сил, а? На вид такой безобидный… — пропыхтел Сириус, выкручивая руку с растопыренными, скрюченными пальцами и когтями, которыми Ремус пытался дотянуться до своего лица.

— Эй, парень, спокойно! — прикрикнул Джеймс, когда Ремус импульсивно дернулся, вырвал руку из захвата и разорвал кожу на своей щеке. Из разреза сразу полезла густая коричневая шерсть. — Шрамы это конечно, круто, но ты не будешь нравиться своей Валери, если превратишься в фарш!

— Ты серьезно?! — выпучил на него глаза Сириус и тут Ремус, который до этого боролся с болью, крепко стиснув зубы, мучительно взвыл и его голос оборвался, превратившись в настоящий волчий вой.

Раздался тошнотворный хруст — его лицо начало вытягиваться.

Питер вжал голову в плечи, с ужасом глядя, как худая грудная клетка Ремуса ломается, шевелится так, словно из неё просится наружу какое-то существо, как его колени меняют угол, как он увеличивается в росте, как покрывается густой коричневой шерстью и дико бьется в руках друзей, пытаясь разорвать остатки кожи, код которой рос волк.

Джеймс и Сириус кричали что-то, но Питер слышал только рев превращающегося зверя. Он горазд был сорваться с места и убежать в любую секунду, потому что ему было страшно и он не находил в происходящем ничего забавного. Но не мог. Любопытство было равносильно страху и он смотрел на то, как его друг, такой привычный Ремус превращается в отвратительное, жуткое чудовище…

А когда же он окончательно превратился, Сириус, обернувшись псом, бросился на него и повалил на пол, так что Питер не успел толком ничего рассмотреть, а Джеймс отскочил в сторону, посмеиваясь над их возней.

— Рады снова видеть тебя, Лунатик! — провозгласил он и низко поклонился оборотню.

Оборотень дернулся, услышав человеческий голос, голодно заревел и сорвался с места, но Джеймс в один миг превратился в оленя, резво скакнул вбок и нахально сверкнул в темноте большими влажными глазами. Волк замер с поднятой лапой и озадаченно опустил уши.

Сириус звонко гавкнул.

…1975 год…

— Эй, я здесь, ау-у! — Джеймс задыхается от смеха, складывает руки рупором и воет на волчий манер. Оборотень бросается на него, но мальчик в последний момент превращается и в сторону отскакивает красивый, почти величественный благородный олень, а неповоротливый, но довольно большой щенок-оборотень мешком падает в траву.