Дни мира

Он видел Полину со спины, но в зеркале она стояла к нему лицом. Сначала появились округлые бледные плечи, потом великолепные груди, напомнившие ему весенний месяц в последней четверти, потом длинные ноги… Счастливо улыбаясь, он узнавал ее по частям, но теперь она была более зрелой и прекрасной… Но ей было только восемнадцать… А он недавно достиг возраста в двадцать один год. Все прошлое было неправдой… Время обманывало его… Он видел залитый светом зал их первой встречи где-то очень далеко, в глубине веков…

Ее одежды разлетелись веером вокруг ее ног.

Полина повернулась к нему и на мгновение застыла, чтобы у Томаса хватило времени увидеть и пожелать ее. Потом прикрыла небольшой ладошкой низ живота, перешагнула одежду и приблизилась к нему.

Раздеваясь, она безостановочно думала только одно: «Господи, хоть бы только он не сделал мне еще одного ребенка». Потом больше ни о чем не думала.

Часть третья

В левом углу редакционного зала газеты «Матэн» стоял стол, придвинутый к окну так, чтобы максимально использовать дневное освещение. Ночью его заливал свет трех сильных электрических лампочек. Стол предназначался для художников, работавших над иллюстрированным выпуском газеты. Именно здесь Томас проводил почти все время. Приступая к работе, он думал, что будет много времени бродить по улицам, чтобы лично наблюдать за трагическими событиями. Но быстро понял, что ему придется придумывать их. Действительно, как можно предугадать, где произойдет преступление или несчастный случай?

Прибывшие на место происшествия репортеры расспрашивали свидетелей и полицейских. Эта информация представляла некоторый интерес для художников. Они работали за своим столом, используя материалы журналистов и фотографии, если они имелись. Иногда посещали место происшествия, чтобы познакомиться с обстановкой. Так поступил, к примеру, Томас в случае с «кровавым мясником» Жаденом. Этот убийца с нежным сердцем в припадке ревности убил свою жену, сидевшую за кассой возле кадки с зеленым деревцем, использовав большой нож, которым только что разделывал барана. Потом покончил с собой с помощью этого же инструмента. Все произошло на глазах у пожилой дамы, покупавшей фарш для котлет и немного мясных обрезков для кота.

Когда Томас приехал к лавке, он увидел только зеленое деревце и заднюю часть висевшего на крюке барана. Его короткий хвостик торчал к потолку, словно перевернутая вверх ногами запятая.

Он использовал увиденное в качестве основных элементов своей композиции: на первом плане справа сверху изобразил розовую заднюю часть барана, объект понятный, всем хорошо знакомый и немного неприличный; на заднем плане нарисовал деревце, превратив его в достаточно большое дерево. Между этими предметами и разыгралась драма. Женщина, показанная вскочившей со стула, была убита ножом и падала, прижав руки к окровавленной груди, тогда как мясник с лицом, искаженным отчаянием, вонзал обеими руками огромный нож в свою грудь.

Работа Томаса понравилась как издателю, так и читателям иллюстрированного выпуска газеты. Заинтересовавшийся сэр Генри выпросил оригинал картинки у своего друга Монтеля, поблагодарившего его за то, что прислал к нему такого способного парня.

Кроме Томаса над иллюстрациями работали еще два художника — толстяк Фабр, хотя и набравший сто десять килограммов, но крайне подвижный, постоянно громко говоривший и потевший, способный сделать иллюстрацию на первую страницу за четверть часа, и Бето, получивший прозвище из-за сходства с сильно помятым Бетховеном. К тому же, никому не удавалось правильно произносить его настоящее имя, так как он происходил из какой-то страны Центральной Европы. Он повсюду разбрасывал окурки, краски и карандаши. Если был в меру нализавшимся, у него получались гениальные иллюстрации. Но стоило ему выпить лишний стакан — и с иллюстрациями было покончено. К сожалению, он пил все, что содержало градусы.

Томас вместе с Фабром и Бето образовали прекрасную команду. Они хорошо ладили друг с другом. За столом обычно работал один из них, реже двое. Четко соблюдали очередность. Монтель в конце концов перестал раздумывать над тем, кто из троих рисовал лучше. Они читали заметки репортеров, телеграммы корреспондентов, делали наброски, показывали их редактору, потом останавливались на наиболее перспективном варианте и доводили его до ума. До последнего момента они не знали, на каком рисунке остановился окончательный выбор редактора.