Дни моей жизни

25. После истории с Ал. Толстым… — Чуковский послал Ал. Толстому в Париж частное письмо, в котором резко отозвался о некоторых членах Дома искусств. Толстой неожиданно опубликовал это письмо на страницах «Литературного приложения» к газете «Накануне» (1922. 4 июня). Это задело и обидело тех, о ком нелестно высказался Чуковский. С возмущением восприняла поступок Толстого М.Цветаева, которая тотчас напечатала свой протест, где были такие слова: «Алексей Николаевич, есть над личными дружбами, частными письмами, литературными тщеславиями — круговая порука ремесла, круговая порука человечности <…> не жму руки Вам. Марина Цветаева» (Голос России (Берлин). 1922. № 983). Горький писал Толстому: «Получил множество писем из России… там весьма настроены против вас литераторы за пись мо Чуковского» (Литературное наследство. Т. 70. М., 1963. С. 402). См. также примеч. к с. 211.

26. Анненков… стал писать краской — акварель и цветные карандаши. — Графический портрет Б.Пильняка опубликован на с. 287 книги Ю.Анненкова «Дневник моих встреч» (Нью-Йорк, 1966. Т. 1). Местонахождение акварельного портрета неизвестно.

27. «Плэйбой» — пьеса ирландского драматурга Д.Синга. Пьеса издана в переводе К.Чуковского и с его вступительной статьей в 1923 г. Название пьесы по-русски — «Герой». Статью о Д.Синге см. также: ЧСС. Т. 3.

28. …цензура запретила строчку… «Боже, Боже», ездил объясняться. — Речь идет о строфе из «Мойдодыра»: «Боже, Боже / Что случилось? / Отчего же / Все кругом…» Запрет этот и борьба с крамольной строчкой продолжались десятилетиями. В письме к редактору изд-ва «Малыш» Э.В.Степченко Чуковский писал в 1967 г.: «Какие странные люди пишут мне письма, в которых бранят новое издание „Мойдодыра“ за то, что в нем есть ужасная строка: „Боже, Боже, что случилось?“» (Архив Е.Чуковской).

29. …«Вы читали, что написал обо мне Айхенвальд?.. А Виноградов… даже я не могла одолеть ее». — Разговор идет о статье Ю.Айхенвальда «Ахматова» в его книге «Поэты и поэтессы» (М.: Северные дни, 1922. С. 52–75) и о статье В.Виноградова «О символике А.Ахматовой» (Литературная мысль. Кн. 1. Пг.: Мысль, 1922. С. 91 — 138).

1923

1. «История „Всемирной Литературы“» — шуточная история, написанная Замятиным. В архиве К.Чуковского (РО РГБ. Ф. 620) хранится «Краткая история Всемирной литературы от основания и до сего дня» (Часть I. — 5 страниц на машинке), датированная 25 декабря 1921 г., а в «Чукоккале» — «Часть III, и последняя» (16.XII.24). Однако в этих рукописях нет тех слов, которые записаны в дневнике Чуковского. Один из сохранившихся вариантов «Истории…» опубликован в «Сочинениях» Е.Замятина (Мюнхен: A. Neimanis Buehvertrieb und Verlad, 1986. T. 3. С. 344). Там, в частности, говорится: «Когда пришли воины к Корнию, он в страхе… окружив себя двенадцатью своими детьми — жалобно закричал… И сделал тайный знак одному из младенцев, который, повинуясь, начал петь воинам свои стихи, сочиненные им накануне».

2. …лицо жалкое, — очень похоже. — «Этот портрет теперь находится в Америке в собрании Н.Лобанова-Ростовского, размер 67x43, поколенный», — написал мне 15 мая 1972 г. художник Н.В.Кузьмин, в прошлом ученик С.В.Чехонина.

3. С Замятиным у меня отношения натянутые. — После того как Ал. Толстой опубликовал письмо Чуковского в приложении к газете «Накануне» (см. примеч. к с. 202), отношения Чуковского и Замятина испортились. В письме Чуковского были такие строки о Замятине: «Замятин очень милый человек, очень, очень — но ведь это чистоплюй, осторожный, ничего не почувствовавший». 30 июня 1922 г., отвечая Чуковскому на письмо с извинениями и объяснениями, Замятин писал: «…говорить, что я на Вас сердит, — это было бы совершенно неверно. <…> После Вашего письма Толстому у меня есть ощущение, что именно друг-то и товарищ Вы — довольно колченогий и не очень надежный. Я знаю, что вот если меня завтра или через месяц засадят (потому что сейчас нет в Советской России писателя более неосторожного, чем я) — если так случится, Чуковский один из первых пойдет хлопотать обо мне. Но в случаях менее серьезных — ради красного словца или черт его знает ради чего — Чуковский за милую душу кинет меня Толстому или еще кому… Чуковским, т. е. одним из тех десяти или пяти, кто по-настоящему честно относится к слову, к искусству слова, — Вы для меня все рано остаетесь (для десяти или пяти я, должно быть, и пишу)» (Е.И.Замятин и К.И.Чуковский. Переписка (1918–1928) / Вступ, ст., публ. и комм. А.Ю.Галушкина // Евгений Замятин и культура XX века. СПб., 2)02. С. 215–216).