Дни нашей жизни

Некоторой отдушиной для меня было общение с Леной. После уроков мы иногда ходили к ней домой: ее родители работали до вечера, так что весь день квартира была в нашем распоряжении, и мы делали что хотели. Однажды родители поручили ей помыть пол, пока они на работе, а она в тот день позвала меня, вылила на пол в коридоре ведро воды и научила меня кататься по мокрому полу, как на коньках. Мы этим часа два занимались – так пол и вымыли.

Правда, иногда она заводила разговоры на нелепые темы и рассказывала мне всякие враки. Например, про то, что девочки раз в месяц писают кровью. Я ей не поверил. Это странно.

Ленина семья была первой семьей, на которую я мог посмотреть со стороны. И она была как большинство семей: мама, папа и ребенок. Некоторые их порядки не совпадали с нашими. Например, однажды Ленин папа приготовил нам яичницу с жидким желтком, а у нас дома такую есть нельзя. Как-то раз я попросил сделать яичницу жидкой, а Лев ответил, что еду надо есть в готовом виде, а не в полусыром, если не хочешь заболеть сальмонеллезом. Что это, я не знал, но заболеть не хотел.

Когда я увидел эту яичницу у Лены, я поднял на ее папу свои честные глаза и спросил:

– Вы что, хотите заболеть сав… савмн… салм…

– Ешь давай, – шикнула на меня Лена.

Ну, я и съел. Вроде бы не заболел.

А слово «сальмонеллез» потом выучил, как и другие названия болезней. Я потом во всех словесных играх их загадывал. Все задумывали «стул», «кровать» и «школу», а я – «сальмонеллез» и «фенилкетонурию». И мои слова никто отгадать не мог, даже учителя.

Под Новый год у Лены дома оказалась настоящая сосна. Сами мы обычно ставили искусственную елку, и она ничем не пахла, а Ленина – пахла и кололась, и на ней росли шишки. Поэтому, вернувшись домой, я сказал, что тоже хочу настоящую елку. На тот момент искусственная уже была наряжена, и Лев сказал, что никто не будет ее разряжать, так что живая останется на следующий год.

Целый год – это же сто тыщ миллионов лет, особенно если тебе семь! Короче, я заревел. Пошел реветь в свою комнату и ныть оттуда, что никто в этом доме меня не ценит: один раз попросил хоть что-то сделать – и то не могут!

Тогда родители сжалились и купили мне настоящую елку.

Едва мы поставили ее в зале, Лев спросил у Славы:

– Тебе не кажется странным, что мы притащили домой дерево?

– Думаю, это не самое странное, что нам предстоит пережить в ближайшие десять лет, – ответил Слава.

А я скакал вокруг, радуясь, что теперь моя елка тоже пахнет.

Впереди были Новый год и мой первый детский «корпоратив» – городская елка во Дворце культуры.

Инна Константиновна сказала, что мы должны будем прийти в костюмах и подготовить стишок для Деда Мороза, чтобы получить подарок.

Моим вдохновением для костюма стал мультик «Дракулито-вампиреныш». Я случайно увидел его по телевизору и твердо решил: хочу костюм вампира.

Льву эта идея не понравилась. Он сказал, что это «не по-новогоднему». Что на Новый год принято наряжаться в снежинку, зайчика или белочку, а в вампира – на Хэллоуин, но у нас нет такого праздника, поэтому побывать вампиром мне вообще не судьба.

Хорошо, что эта идея понравилась Славе. Он и его творческое воображение по полной оторвались на мне и моем костюме.

Мы купили детский аквагрим, а в магазине «Все для праздника» нашли настоящий вампирский плащ и клыки. Бабушка перешила мне старую жилетку, чтобы она больше напоминала вампирскую, а из куска ткани вырезала фигурку в виде летучей мыши. Белая рубашка и брюки у меня были свои.

Увидев мой прикид, Лев сказал:

– Представляю, как он в таком виде будет рассказывать миленький стишок Деду Морозу…

– Не надо миленький, – возразил Слава. – Напишем свой. Согласно образу. Да, Мики?

Я неуверенно на него посмотрел.

– Давай, ты же писатель, – подбодрил он меня.

И я согласился. Стишок мы написали вместе, но договорились не показывать его Льву.

В день елки была метель, поэтому Слава сказал, что загримирует меня уже на месте, чтобы ничего не размазалось. Наводить марафет мы принялись прямо в холле, чем привлекли к себе немало внимания. И дети, и взрослые постоянно на нас оборачивались, показывали пальцем. Лев был прав: на празднике оказалось очень много снежинок и зайчиков. Но еще больше – человеков-пауков и других супергероев.

– Пап, ни одного вампира больше нет, – сказал я, довольный своим выбором.

Но Слава велел мне не болтать, иначе он «накосячит с кровью».

Сама елка мне не очень понравилась, потому что Дед Мороз там был ненастоящий. Будь он настоящим – ходил бы в валенках, а не в «Найках». А еще он все время просил делать какие-то глупости: то ходить кругами, то хлопать, то топать – и я, конечно, слушался, ведь иначе мог лишиться конфет.

Стихи все рассказывали очень долго, хотя у большинства они были коротенькие и у кого-то даже повторялись.

– Почему у них одинаковые стихи? – спрашивал я у Славы.

– Потому что они взяли их из интернета, – объяснял он.

Прошла целая вечность, прежде чем очередь дошла до меня. А когда я вышел на середину круга и шагнул к фальшивому Деду Морозу у елки, то почувствовал, что нервничаю.