Дни нашей жизни

Евдокия Антоновна. Мелси. (Жадно набрасывается на еду и питье, но пьет только наливку и ликер.)

Григорий Иванович(запевает).

Быстры, как волны, все дни нашей жизни.

Онуфрий. Врешь, как Блохин, Гриша! Покажем ему, Коля. Буде, брат, дуться! Жизнь коротка, а водки много.

Григорий Иванович. Коллега, пой! Ведь я этой минуты, может, двадцать лет ждал! Студенческие песни, господи боже мой, да ведь никто не поверит, как рассказывать начну. Окажи честь, смилуйся, коллега. (К Онуфрию.) Что, он хорошо поет, а?

Онуфрий. Хорошо. Начинай, Коля.

Глуховцев(громко). Онуфрий, ты помнишь Воробьевы горы?

Онуфрий. Если, Коля, я буду помнить все места, на которых я пролил слезу, то мое воображение подмокнет. Буде дурачиться. Пой. (Запевает.)

Быстры, как волны…
Григорий Иванович.
Все дни нашей жизни.

Глуховцев(пристально глядя на Ольгу Николаевну). Что час, то короче к могиле наш путь.

^Хором.

Налей же, товарищ, заздравную чару,
Кто знает, что с нами случится впереди.

Григорий Иванович. Какие слова, мамаша! Вы только вслушайтесь. (Поет.)

…заздравную чару.

Глуховцев(протягивает рюмку к Ольге Николаевне). Чокнемся!

Ольга Николаевна. Я не хочу пить.

Глуховцев. Напрасно. В вашем положении без этого нельзя.

Онуфрий(запевает).

Умрешь — похоронят…
Григорий Иванович.
Как не жил на свете…

Глуховцев(глядя на Ольгу Николаевну).

Уж снова не встанешь к веселью друзей…

^Хором.

Налей же, товарищ, заздравную чару,
Бог знает, что с нами случится впереди.

Евдокия Антоновна. Что же ты не поешь, Оленька? У нее такой прекрасный голос, Григорий Иванович. Я все мечтала для нее о консерватории.

Ольга Николаевна. Вытрите рот, мамаша. Вы вся перепачкались шоколадом.

Григорий Иванович. Оленька, что же ты не поешь, в самом деле, а? И не пьешь ничего? Это недопустимо! Мамаша, скажите ей, что это нетактично. Тут такой народ!.. Выпей, Оленька, сладенького.

Ольга Николаевна. Я не хочу. У меня голова болит.

Глуховцев. Пей!

Григорий Иванович. Ну зачем так, коллега? Она и так выпьет. Кушай, Оленька.

Глуховцев. Пей! Все проститутки пьют.

Евдокия Антоновна. Что-с? Что вы изволили сказать, господин Глуховцев?

Онуфрий. Оставь, Коля! А то уйду сейчас!

Глуховцев(стучит кулаком по столу). Пей, проститутка!

Онуфрий(хватая его за руку). Оставь, Коля! Не смей! Ты с ума сошел!

Евдокия Антоновна. Мальчишка! Грубиян! Как вы смеете! Я не позволю, чтобы мою дочь оскорбляли!

Глуховцев. Молчи, дрянь!

Ольга Николаевна. Молчите, молчите, мамаша! Коля! Колечка, опомнись!

Евдокия Антоновна. Я не позволю! Что же это такое? Ворвался в дом и оскорбляет. Господин офицер, хоть вы заступитесь за женщину.

Онуфрий(удерживая). Сиди, Гриша!

Григорий Иванович. Позволь, Онуфрий! Не мешай. Послушайте, коллега, это нехорошо. Это не по-студенчески. Зачем оскорблять женщину? Это очень нетактично. На вас мундир, молодой человек!

Глуховцев(вставая). А ты кто?

Ольга Николаевна. Коля!

Онуфрий. Да сиди же, Гриша, сиди!

Григорий Иванович(встает). Я? То есть как это? Вы что хотите этим сказать? И кто вам дал право тыкать?

Глуховцев. А ты кто? Говори!

Григорий Иванович. Прошу замолчать!

Глуховцев. Ты — подлец.

Григорий Иванович. Что? (Рвется к Глуховцеву, но его с обеих сторон удерживают Ольга Николаевна и Онуфрий.) Повтори! Пустите меня!

Глуховцев. Подлец! Слышал? Говоришь о чести, о жалости, а сам девчонок покупаешь?

Григорий Иванович(задыхаясь). Что? Что? Что? Пустите меня, я вам говорю! Руки прочь!

^{Смятение. Крики. Евдокия Антоновна визжит: «Вон! Вон!» — и лезет к Глуховцеву. Тот отпихивает ее, и она падает на диван.}

Евдокия Антоновна. Убил! Спасите! Убил!