Дни нашей жизни

Любимов поник в кресле. Его готовность побороть­ся за себя иссякла, а может быть, он все-таки не ждал такого крутого решения. Григорий Петрович смотрел на него и с жалостью и с раздражением, — он презирал людей слабых.

— Я сегодня много думал о вас, Георгий Семенович. История с ротором — толчок, но не причина. Не скрою, первым моим побуждением было снять вас к черту и предоставить вам самому найти дело себе по силам. И не сделал я этого только потому... что делю с вами от­ветственность за вашу плохую работу. Понимаете вы, почему она оказалась плохой?

Так как Любимов не ответил, он продолжал сам:

— Не поняли нового этапа. Людей сплотить — не умеете. Дать каждому проявить свои силы — тоже не умеете, а без этого руководитель — не руководитель, а административная единица. Человек вы знающий, но расти перестали, а значит — и вкус к новому утратили и, по существу, тормозили инициативу подчиненных. В трудные минуты — пасовали. Задумайтесь-ка, почему, так случилось, что вы возложили надежды на махина­цию с ротором, в то время как рядовые люди разыска­ли по собственной инициативе втулку для обоймы уплотнения...

— Переточили? — вскрикнул Любимов.

— Переточили, — сердито подтвердил Григорий Пет­рович, с удивлением приглядываясь к Любимову: зна­чит, он так и просидел, закрывшись дома ото всех, даже от соседей? Не позвонил, не спросил, не волновался о сроках — а только о себе? Да как же это возможно?! И об этом человеке я мог думать, что в нем есть что-то от моего второго «я»? Бр-р, как нехорошо...

На миг он запнулся, потому что собственное реше­ние насчет вот этого инженера показалось слишком добрым. Может, правильней было первое побуждение — послать к черту? Но нет, побуждения надо проверять разумом, так подсказывает опыт.

— Принимая решение, я старался исходить только из интересов завода, — морщась, сказал Немиров. — То есть дать вам такую работу, где найдут применение ва­ши знания и опыт.

На унылом лице Любимова мелькнула робкая на­дежда.

— С понедельника можете принять новую долж­ность — помощника главного инженера по турбинному производству.

Любимов смотрел напряженно, стараясь понять, что это сулит ему.

— В дела турбинного цеха попрошу вас пока не вме­шиваться.

Любимов побледнел, но не произнес ни слова.

— Вам поручается круг вопросов, связанных с ге­неральной реконструкцией цеха и переходом на серий­ное производство. Для этого вам надо будет...

Он сделал паузу, разглядывая оживившееся лицо Любимова, и медленно докончил:

— Свои ошибки до конца понять. И отбросить. Здесь у вас подчиненных производственников не будет, но с людьми вы должны научиться работать именно здесь. Привлекая их к разработке всего нового. Учась у них. И еще — перешагнуть через личную обиду и че­рез самого себя, через эту самую свою бесхребетность, страхи и дипломатические болезни.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— Вот так, Георгий Семенович, — сказал он, — по­езжайте домой, доболейте свое, а с понедельника — за работу. Да с таким напором, какого вам до сих пор не хватало.

Любимов встал и, волнуясь, заговорил необычно роб­ким, умоляющим голосом:

— Григорий Петрович.  Я вам обещаю... Я вам очень благодарен за доверие... Но я вас прошу... Раз­решите сейчас вернуться в цех и эти последние сутки... до сдачи турбины...

— Нет! — отрезал Немиров. — Испытание проведут без вас. Те, кто его подготовил. И вообще вам пока не надо бывать в цехе. Отдохните друг от друга.

На лице Любимова отразилось такое страдание, что Григорий Петрович подобрел к бывшему начальнику цеха — видно, ему и впрямь очень горько отстраниться от производства! Что ж ему мешало эти дни позвонить и поинтересоваться ходом дел — амбиция? стыд? мелоч­ное желание досадить Полозову: ну-ка, выкручивайся без меня?

— Считайте это наказанием, Георгий Семенович. Со­гласитесь, оно могло быть и покрепче.

Любимов знал, что пора уходить, но никак не мог за­ставить себя уйти, не задав томившего его вопроса:

— Григорий Петрович... кого вы назначаете началь­ником цеха?

Немиров с удовольствием ответил:

— Полозова.

— Полозова? — воскликнул Любимов.

Они встретились взглядами.

— Разве вы считаете, что это не деловая кандида­тура?

Любимов опустил глаза. Молчание было долгим, но директору хотелось дождаться ответа, а Любимову было очень нелегко ответить — нелегко после только что про­исшедшего разговора.

— Нет,   кандидатура   неплохая, — сказал  наконец Любимов.

— Вот и я так рассудил. Ну, до свиданья, Георгий Семенович.

— До свиданья, Григорий Петрович. Спасибо.

Когда дверь за ним закрылась, Немиров усмехнул­ся — значит, кое-что уже «дошло»? — и пробормотал, мысленно охватывая все, что связывалось для него с Любимовым:

— Именно так! Именно так!

9

В пятницу ночью успешно закончилось испытание второй турбины, а в субботу утром Алексея Полозова вызвали к директору. Он забежал к Ане, взял ее руки в свои и спросил:

— Если предложат, — соглашаться?

Никогда еще не видала она Алексея таким возбуж­денным, подтянутым и напряженным.

— Соглашаться, — сказала она.

— Не сорвусь?

— Нет.

— Веришь?