Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Смит затянул жизнерадостную песню на одном из языков северной Индии; мелодия звучала разухабисто, но Рокуэлл не понял ни слова. Текст переполняли двойные рифмы и слова из сплошных гласных, очень похожие на те, что лопочут малыши.

– Где же ты так наблатыкался с местными языками? – удивился Рокуэлл. – Как по мне, в них сам черт ногу сломит, а ведь я филолог.

– Мне и не нужно было их учить, – ответил Смит. – Я их просто вспомнил. Все они группируются вокруг нашего боро, как листики клевера на стебле.

– Вокруг чего? И сколько языков ты вспомнил?

– Все «семь сестер», как их называют: пенджабский, кашмирский, гуджарати, маратхи, синдхи и хинди.

– Твоих «семи сестер» только шесть, – усмехнулся Рокуэлл.

– Говорят, седьмая сбежала с конокрадом. Но ее до сих пор встречают то здесь, то там.

Они часто останавливались для пешего обследования. Сам по себе цвет ручьев, появившихся как по мановению волшебной палочки, мог сказать минералогу очень многое – никогда еще в этой местности не видели потоков воды. Так, то и дело тормозя, они преодолели несколько миль по раскисшему грунту.

Вдруг Рокуэлл охнул и чуть не вывалился из машины: ему почудилось, что на соседнем тряском сиденье подпрыгивает абсолютно незнакомый человек. Потом он увидел, что это Смит – такой же, как всегда. Но мимолетная иллюзия ошеломила.

Впрочем, вскоре Рокуэлл испытал еще одно потрясение.

– Что-то здесь не так, – сказал он.

– Все здесь так, – отозвался Смит и затянул другую песню на индийском языке.

– Похоже, мы заблудились, – беспокойно произнес Рокуэлл. – Из-за дождя ничего не видно, местность не должна идти на подъем. Этого нет на карте.

– Конечно есть! – воскликнул Смит. – Это Джало Чар.

– Что-что? Откуда ты берешь эти названия? Там, где мы находимся сейчас, на карте ничего не значится, поэтому и на местности ничего не должно быть.

– Значит, карта неправильная. Брат, это же самая красивая долина на свете! Она будет вести нас все дальше вверх! Почему карта забыла это? Почему мы все забыли это так надолго?

– Смит! Что ты несешь? Ты словно пьяный.

– Все хорошо, поверь мне. Минуту назад я заново родился. Я возвращаюсь домой.

– Смит! Мы едем по зеленой траве!

– Как я ее люблю. Я мог бы щипать ее, как лошадь!

– А эта скала, Смит! Ее не должно быть так близко! Это же часть мир…

– Нанэ, сэр. Это Лоло Трушыл – Гнедой крестец.

– Абсурд! Ее нет ни на одной топографической карте!

– Карте, сэр? Я простой человек кало, откуда мне знать о таких вещах?

– Смит! Но ты же квалифицированный картограф!

– Аи… вроде я слышал о таком ремесле, с таким названием. А скала настоящая. В детстве я излазил ее вдоль и поперек. В другом детстве. А вон там, сэр, Драпенгоро Рез – Цветущая гора. Ну а плато, на которое мы поднимаемся, зовется Диз Боро Грай – Страна Больших Лошадей.

Рокуэлл остановил джип и спрыгнул на землю. Смит тоже вышел, его лицо светилось от счастья.

– Смит, ты похож на чокнутого! – ахнул Рокуэлл. – Интересно, на кого похож я? И как мы сумели заблудиться? Смит, посмотри на регистратор маршрута и датчик пройденного расстояния.

– Регистратор маршрута, сэр? Я простой кало, я сроду не знал…

– Черт возьми, Смит, ты же сам установил приборы! Если они не врут, мы на высоте семисот футов над уровнем моря и проехали десять миль вглубь плоскогорья, которое должно быть частью миража. Этих скал здесь не может быть. Да и нас тоже. Смит!

Но Серуно Смит развернулся и потрусил прочь.

– Смит, ты куда? Эй, ты меня слышишь?!

Смит обернулся:

– Сэр, это вы мне? Как вы меня назвали?

– Мы такие же невменяемые, как и эта чертова местность, – простонал Рокуэлл. – Мы же вместе работаем вот уже три года. Разве твоя фамилия не Смит?

– Очень может быть, сэр. Думаю, ее англофицировали как Хорс-Смит или Блэк-Смит, то есть коваль. Да только мое настоящее имя – Петталангро, и я направляюсь домой!

И человек, еще недавно бывший Смитом, потрусил дальше вглубь Страны Больших Лошадей.

– Смит, я сажусь в машину и возвращаюсь назад! – крикнул Рокуэлл. – Я напуган до чертиков, это место меняется на глазах. Когда мираж материализуется, лучше держаться от него подальше. Поехали! Завтра утром будем в Биканере. Там есть врач и виски в баре. И то и другое нам не помешает.

– Спасибо вам, сэр, но мне надо домой! – радостно прокричал Смит. – Вы были очень добры, подбросили меня в такую даль.

– Я оставляю тебя, Смит. Один безумец все же лучше, чем два.

– Ашава, бывай, саришан! – крикнул Смит и помахал на прощание рукой.

– Смит, объясни мне одну вещь! – прокричал Рокуэлл, пытаясь отыскать в происходящем соломинку здравого смысла, за которую можно было бы уцепиться. – Как зовут седьмую сестру?

– Староцыганский, – донеслось издалека, и Смит взошел на высокое плато, которое всегда было миражом.

В верхней комнате дома по Олив-стрит в Сент-Луисе, штат Миссури, супружеская пара держала семейный совет.

– Драпенгоро Рез вернулась, ты слышишь, ромны? – говорил мужчина. – Чувствую, гора на месте, и брышынд там льет как из ведра. Нам пора джилём.