Дни, полные любви и смерти. Лучшее

– Все совершенно вышло из-под контроля, – запротестовал Остер Лист. – Предполагалось, мы проведем серьезный симпозиум о пространственных и временны́х базисах. Некоторые из вас превратили это в какой-то балаган… шутовское время, шутовское пространство. Вы говорите слишком антропоморфически обо всех этих вещах, включая Бога. Невозможно бороться с Богом, воплощенным в кусте или тумане, и лезть вон из кожи, чтобы выиграть у Бога по очкам. Хоть я и атеист, все это мне кажется отвратительным.

– Но мы и есть антропоиды, дружище, – заявил Адриан. – Как еще мы можем говорить, если не с антропоморфической точки зрения? Мы играем в Его игру, мы боремся с Его манифестацией, чтобы повелевать днями, мы хотим выиграть у Него по очкам. Я теист и не вижу в этом ничего отвратительного… Ого! Один из них проигрывает. Это случается так редко… Интересно, есть ли у меня шанс?

– Адриан, о чем ты?! – воскликнул Остер Лист.

– Как ты сможешь сделать это, Адриан, если я не смог? – спросил Бойвол.

– Вспомни обо мне там, наверху, Адриан! – крикнула День-Огонь. – Подари мне день. Подари мне день огня.

– И обо мне тоже вспомни, – попросил Кит Фокс. – Хотел бы я быть на твоем месте, но это дается не всем.

Сверху послышался громкий крик, потом звук падения тела и завывание ветра в горах.

– Да что там профессор Тимашев сегодня вытворяет? – раздраженно спросил Силач Остер Лист. – А ты что это делаешь, Адриан? Ты весь горишь.

– Дай мне место! Освободи место! – кричал Адорация Гор голосом, в котором звучали раскаты грома. Он был в страшном возбуждении, алые кровавые капли пота сияли на его лице. – Он проиграл, проиграл, почему же он не падает?

– Помоги ему, Кит Фокс! – взмолилась День-Огонь. – И я помогу.

– Сейчас! – крикнул Кит Фокс.

Комната содрогнулась. Содрогнулось все здание, содрогнулся вечер за окном. Наверху с грохотом перекатывались валуны – не то на горе пророков, не то в комнате спецэффектов профессора Тимашева. Великий взлом, великое вторжение – и место превратилось во время.

Послышался стук копыт, как будто лошади мчались по небу. Затем с сокрушительным многоплановым грохотом – спаси, Боже, его душу, а тело уже не спасти – обезглавленный окровавленный торс и несколько конечностей рухнули с огромной высоты прямо на стол посреди комнаты, забрызгивая всех сидящих фонтанами крови. Но потолок над ними остался невредим – ни следа вторжения.

– У меня кишка тонка смотреть на такое, – пробормотал Чак Бойвол и рухнул без чувств.

– Тимашев, ты совсем спятил! – Остер Лист погрозил кулаком потолку. – Следи за своими чертовыми спецэффектами! Все здание разнесешь!

Но Тимашев, бесспорно, был талантлив. Свои спецэффекты он демонстрировал во время занятий по феноменологии в том кабинете, что наверху.

– Голова, голова! Не забудьте про голову! – возбужденно вскрикнула День-Огонь.

– Только что вспомнил, что Тимашева сегодня нет в городе. А значит, и занятий у него нет, – по-лисьи удивленно проговорил Кит Фокс.

– Дай мне место! O, дай мне место! – протрубил Адриан Гор. И исчез.

Он, как говорится, будет героем грядущих дней.

– Голова, голова! – кипятилась День-Огонь.

Кристофер и Остер пытались привести Бойвола в чувство. Они трясли его, как вдруг он начал разваливаться на части. Рука отпала. Потом другая. Оказалось, он сделан из соломы. Соломенное чучело, набитое окровавленной соломой. Больше ничего.

– Чучело, да еще и топорно исполненное, – удивленно проговорил Кристофер Фокс. – Правильно он сказал: тот, кто отступается, не может снова стать обычным человеком. Он будет меньше чем человек.

– Странно. Мне он всегда казался настоящим человеком, – сказал Остер Лист.

– Голова, голова! Вы забыли голову! Бросьте ее вниз! – кричала День-Огонь.

И голова упала вниз. Она разбилась об пол, как большая подгнившая тыква.

4

Под городом есть город, над городом трава,

Фонтаном хлещет кровь, и вниз летит глава.

Генри Барабан. Баллады