Дни, полные любви и смерти. Лучшее

– Но как, например, местные жители объясняли гляциальные отложения и конечные морены?[140] – спросил Силач Остролист – то есть Остер Лист.

Они сидели в Университете, в уютной комнате на факультете психологии. Здесь Чак Бойвол обычно проводил встречи. Комната располагалась ровно под кабинетом спецэффектов, где работал профессор Тимашев.

– Как объясняли до появления современной геологии? – переспросил Бойвол. – Да никак. Просто одним прекрасным утром на ранее пустом месте возникал новый валун. Местный пастух наверняка сказал бы, что это луна вытянула его из земли или что он упал с неба.

– Ты сумасшедший, Бойвол, – с грубоватой нежностью проговорил Адриан Гор. – Зачем тогда ледниковые периоды? Откуда бы им взяться, даже вне календаря? Почему эти периоды оставили свои следы и в календаре тоже?

Руки у Адриана были очень большие и сильные. Почему они не замечали этого раньше?

– Я думаю, что существовала династия великих пророков и духоборцев, которые хотели вызвать к жизни ужасные дни Фимбульвинтера[141], – сказал Бойвол, понижая голос. – Не знаю, почему они этого хотели и почему проливали ради этого кровь. Это были люди, но их помнят как инеистых великанов.

– О, это же мои прапрапрапрадедушки! – воскликнула День-Огонь, она же Хелен Хайтауэр. – Дни снега! Дни льда! Миллионы дней!

– Ты хочешь сказать, что определенные архетипы… – начал Кит Фокс.

– Трясли небесные столпы, пока не посыпался снег, и падал он миллион дней – внекалендарных, – закончил Чак Бойвол.

– Чудак, то есть Чак, ты точно помешался. – Кристофер почти повторил слова Адриана.

Хоть и говорил Кристофер, но в центре всеобщего внимания был именно Адриан. Он странно улыбался, и кожа у него как будто светилась изнутри алым светом, как у тех, кто проливает кровавый пот в молитве, борьбе и клоунаде. И почему раньше они этого не замечали?

– Я почти готов поверить, что ты – один из этих великих борцов, – сказал Кристофер Бойволу, но глядел при этом на Адриана.

– Ты просто сразил меня наповал, как копьем, Кит, – печально проговорил Бойвол. – Ты раскрыл мою постыдную тайну. Я же проиграл. Не знаю, когда это было. В один из внекалендарных дней. Я проиграл – год назад или десять тысяч лет назад. Не смог встать в один ряд с Великими. Меня не сбросили с горы – я так и не поднялся на нее. Свободное место было, как и возможность подняться, но мне не хватило силы духа. Тот, кто метил в борцы или пророки, никогда не станет вновь обычным человеком. А я, таким образом, даже меньше чем человек. Но, увы, я все помню и живу в днях другого рода.

– По-моему, дни другого рода одновременны обычным дням, – раздумчиво произнес Адриан Гор, крупный и сильный мужчина. Почему раньше они этого не замечали?

– Нет-нет, не одновременны, – поправил его Бойвол. – Есть дни внекалендарные и календарные. Внекалендарные – вне времени, они ни с чем не могут совпадать. Так на них и надо смотреть.

– Ты смотришь по-своему, я – по-своему, – упорствовал Адриан. – Давай рассмотрим аномальные периоды в разных странах: весна Святого Гервасия, лето Святого Мартина (эти святые когда-то были горными пророками и борцами и сражались очень жестоко, совсем не как святые). Возьмем март Мидаса (богатым свой сезон тоже нужен; говорят, в этом месяце им удаются любые начинания). Дни собаки, дни зимородка, дни дракона, урожайный май (интересно, что это за урожай в мае?), лето всех святых, дни слоновой кости, дни рога, индейское лето, неделя Уиклоу, осень абрикосов, гусиное лето, дни гигантского камня, дни кривой мили, сезон под названием Алцедония у римлян… Так вот, я тебе скажу, все эти дни совпадают по времени! – Человек по имени Адорация на Горе, он же Адриан Гор, казалось, излучал безрассудную трансцендентность.

– Нет, это невозможно, – возразил Чак Бойвол. – Потому что дни другого рода не вписаны в ход времени. Для них нет ни времени, ни места.

– А внекалендарных ночей не бывает? – спросил Остер Лист.

– Нет. В том же смысле – не бывает. Они проходят по совсем другому ведомству, – сказал Бойвол.

Из кабинета профессора Тимашева донесся гром. Он шел прямо сверху – раскатистый, задорный, самый что ни на есть природный гром. Тимашев читал сенсационные (и мелодраматические) курсы по феноменологии. Но как он сумел добиться такого спецэффекта?

– Все происходит одновременно, – настаивал Адриан Гор со смехом, и в этом смехе как будто перекатывались каменные валуны. И с Адрианом как будто происходила целая масса разных вещей одновременно. – И происходит прямо сейчас. Я сижу здесь с вами в эту минуту, но я нахожусь и там, на горе. Гром в комнате наверху – настоящий гром. Но за ним слышится более глубокий, отдаленный гром, который обыватели называют Смехом Бога.