ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Довольно быстро понял, что мне в административных делах дается и что – нет. Большая часть работы в правительстве – это постоянная необходимость принятия решений при столкновении противоположных ведомственных позиций. Здесь либо кто-то должен принять ответственность на себя, выслушать аргументы и сказать: будет так; либо бесконечно закручивается все та же, ни к чему не приводящая карусель межведомственных согласований. Наверное, именно потому, что я достаточно хорошо видел стратегические задачи, стоящие перед нами, проводимые у меня совещания оканчивались, как правило, конкретным решением. Не исключаю, что эти решения не всегда были оптимальными, но убежден – в сложившейся в конце 1991 года ситуации лучше принять неоптимальное решение, чем не принимать никакого. Хуже всего мне давался начальственный рык, к которому многие в аппарате управления по дурной советской традиции привыкли. Генетически отсутствовала способность кричать на подчиненных. Убедился – с теми, на кого следовало бы кричать, мне лучше просто не работать.

Пожалуй, главное достижение осени-зимы 1991-го в организации работы правительства – возникшее и окрепшее, при всех различиях человеческих характеров, чувство общности, единой команды. Наверное, основная причина – это реально угрожающая ситуация, осознаваемая всеми тяжесть взятой на себя ответственности, ощущение высокой степени риска. Это создало в первые, самые важные и опасные, месяцы реальную, непоказную товарищескую обстановку, резко облегчающую координацию усилий. Я понимал, что это не навечно: как только кризис чуть отступит, законы бюрократической организации,увы, начнут брать свое. Но тогда, зимой 1991/92-го,мы действительно чувствовали себя сыгранной командой.

Разделение компетенции – полезная, более того, необходимая вещь. Но в той ситуации, в которой оказалась страна, экономика вторгалась во все сферы жизни. Я уже упоминал, что союзный Госплан начал работать над сокращением заказа на вооружение. При обсуждении этого вопроса с представителями Министерства обороны кто-то из генералов, услышав, что заказ будет сокращен втрое, после ошеломленной паузы сказал:Извините, но это требует политического решения!

Безусловно, – согласился я. – Вот вы и рассматривайте решение правительства как политическое. Ведь, насколько мне известно, политбюро больше не существует.

Пожалуй, в это время любая проблема была политической. Взять хотя бы обеспечение населения хлебом. В 1991 году урожай зерновых оказался не важным, но отнюдь не катастрофическим – примерно 85 процентов от среднего уровня урожаев за 1986-1990 годы. Но сразу после путча, о чем я уже говорил, поставки зерна резко сократились. Никто не хотел везти зерно на заготовительные пункты, и больше не существовало власти, которая бы могла взять его силой. На 1 декабря общие хлебные ресурсы государства составили 10,1 миллиона тонн, то есть в два с лишним раза меньше, чем в предыдущем году. Но даже этими скудными запасами распорядиться оказалось чрезвычайно сложно. Богатые зерном области Северного Кавказа, ссылаясь на тысячи причин, отказывались отгружать хлеб нуждающимся Центру, Уралу, Северо-Западу…

Между тем расчет показывал, что даже если среднемесячное потребление сократится по сравнению с 1990 годом на 20 процентов (с 5,3 до 4,3 миллиона тонн) и если правительство сможет обеспечить межрегиональный маневр резервами, хлеба хватит только до середины февраля. Пришлось, пригласив министра сельского хозяйства В.Хлыстуна и председателя Комитета по хлебопродуктам Л.Чешинского, дать указание сократить поставку зерна на фураж, начав, при необходимости, сокращение поголовья скота. Но и это проблемы не решало. Продержаться до следующего урожая, избежать продовольственной катастрофы можно было, только обеспечив своевременное поступление зерна по импорту.

Печальная и унизительная зависимость от крупномасштабных импортных закупок зерна, в которую с начала 70-х годов поставило страну советское руководство, проявилась теперь в особо опасной форме. Вот несколько выдержек из затребованной правительством справки о положении в некоторых регионах на середину ноября 1991 года:

"Продажа мясопродуктов, масла животного, масла растительного, крупы, макаронных изделий, сахара, соли, спичек, табачных изделий, алкогольных напитков, мыла хозяйственного, туалетного и других производится, в основном, по талонам и по мере поступления этих товаров в торговую сеть.

Отпуск хлеба и хлебобулочных изделий ограничен, реализация молокопродуктов – по мере их поступления – при наличии больших очередей и ограниченного времени торговли.