ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Утвержденный Верховным Советом, Геращенко действительно довольно быстро показал себя квалифицированным управленцем, сильным организатором. Банк при нем стал работать намного более четко, слаженно, снизились сроки прохождения платежных документов. Но все это перекрывалось одним фундаментальным негативным фактом: Виктор Владимирович категорически не был готов понять аксиомы банковского управления экономикой в условиях инфляционного кризиса. Он был искренне уверен в том, что, увеличивая темпы роста денежной массы с помощью эмиссии, можно поправить положение в экономике. Много раз впоследствии слышал от него примерно следующее рассуждение: ну, смотрите – цены выросли в 4 раза, а денежная масса только в 2, значит, денег в экономике не хватает, значит, производство падает именно из-за нехватки денег, давайте увеличим темпы роста денежной массы, предоставим кредиты республикам, предприятиям. Спорил с ним, приводил контраргументы, доказывал порочность подобной политики, доказывал общеизвестное – падение спроса на деньги как раз и является естественной реакцией на инфляционный кризис, масштабную денежную эмиссию. Но переубедить человека, у которого сложились твердые, укоренившиеся представления о взаимосвязях в рыночной экономике, очень непросто. Внутренне он не мог принять иную точку зрения. Пример В.Геращенко – одно из ярких свидетельств того, что качества, необходимые для коммерческого банкира и для руководителя Центрального банка, принципиально различны.

Результаты порочной политики ЦБ не заставили себя ждать, темпы роста денежной массы резко пошли вверх, и страна оказалась на грани гиперинфляции. Потом, в сентябре-октябре, когда стало ясно, что реакцией экономики на денежную экспансию стал не подъем производства, а резкое падение курса национальной валюты и ускорение роста цен, эмиссионный энтузиазм Виктора Владимировича пошел на убыль. Нам удалось с большим трудом снова начать мучительный процесс финансовой и денежной консолидации. Но и впоследствии было очевидно, что внутренне Геращенко не верит в эффективность контроля над инфляцией с использованием денежных регуляторов. Проводить же стабилизационную политику с руководителем главного банка страны, который не приемлет самую суть этой политики, – занятие на редкость малопродуктивное.

Серьезные разногласия правительства и ЦБ, просчеты в проводимой денежной политике послужили распространению слухов о том, что Геращенко сознательно вредит президенту, правительству, играет на руку оппозиции. Честно говоря, никогда во все эти теории заговора не верил, был убежден: он просто не понимает, как связаны друг с другом цены, процентная ставка, валютный курс, денежная масса в условиях рыночной экономики и свободных цен.

Задним числом, зная, какими издержками обернулась несогласованная работа банка и правительства для российской экономики, пытаюсь понять: а что же можно было сделать иначе в мае-июне 1992 года, когда решали вопрос о руководителе Центрального банка? Свобода маневра ведь была минимальной. И все же, наверное, самым разумным было бы поддержать Г. Матюхина, попытаться предотвратить его отставку. Все его организационные промахи с лихвой окупались главным – он понимал основные задачи ЦБ в условиях инфляционного кризиса.

В июле-августе 1992 года Центральный банк начинает операцию по взаимозачету долгов и резко увеличивает объемы кредитования. Темпы роста денежной массы, удерживающиеся в январе-июне на уровне 9-14 процентов в месяц, переваливают за 25 процентов. Как обычно, в подобных ситуациях первый симптом изменения денежной политики – перелом в динамике валютного курса. До середины

мая курс доллара снижался. До середины июня сохранить эту тенденцию удается уже лишь ценой все больших валютных интервенций Центрального банка, продолжать которые при скромных валютных резервах и изменившейся финансовой ситуации становится бессмысленным. С середины августа, когда, со стандартным месячным отставанием, созданная в июле рублевая масса обрушивается на валютный рынок, курс доллара по сравнению с рублем резко взмывает вверх.

В конце этого же месяца обозначаются негативные перемены в динамике продовольственных цен.

Непосредственным импульсом к этому служит резкое повышение закупочных цен на зерно нового урожая, но фундаментальная причина – перелом денежной политики. Угроза гиперинфляции, развала денежного обращения, утраты всех результатов политики реформ становится очевидной.