Дни поражений и побед

А.Чубайс понимает, что, если это не пресечь в зародыше, сражение проиграно. Бросает все дела, летит в Челябинск, выступает перед гражданами по областному телевидению, рассказывает, кто и как хочет отнять у них права на собственность, объясняет, убеждает. Бывший первый секретарь областного комитета КПСС, а теперь председатель Челябинского областного Совета П.Сумин, которому через несколько дней баллотироваться на пост главы областной администрации, капитулирует, собирает облсовет, проводит решение об отмене постановления.

Приватизация в области продолжается, а за Челябинском отступают и другие.

Разъяренные провалом этой кампании, лидеры парламентского большинства включаются в дело сами. Формально не останавливая приватизацию, они предлагают внести в действующее регулирование ряд поправок, позволяющих полностью парализовать работу. А.Чубайс идет на обострение, играет как бы в поддавки, готовит распоряжение о полном прекращении всех начатых приватизационных процедур, объясняя при этом последствия принятия такого решения. То, что было задумано Верховным Советом как тихое, позиционное удушение, неожиданно перерастает в генеральную баталию прямо накануне референдума о доверии. В последний момент, испугавшись последствий, оппозиция отступает. С трудом отбиваясь от нападений со всех сторон, в том числе и со стороны почувствовавших ослабление позиций Госкомимущества отраслевых министерств, приватизацию все же удается двигать вперед, и это, пожалуй, самое главное из того позитивного, что происходит в российской экономике в 1993 году.

Зато в сфере аграрной реформы – полное поражение. Слабые, неустойчивые ростки 1992 года смены правительства не пережили. Достигшее к декабрю 1992 года 180 тысяч число крестьянских хозяйств в начале 1993 года еще по инерции увеличивается, но к концу весны этот рост останавливается. Местные органы власти возвращают большую часть земель федерального фонда перераспределения реорганизованным колхозам и совхозам. Возможности выйти из колхозов с землей ограничиваются местной администрацией в подавляющем большинстве регионов.

Без какой-либо необходимости сохранены обязательные задания по объемам поставок в госресурсы. Прекрасная возможность для аграрного лобби затормозить развитие рынка сельхозпродукции, взвалить на государство финансирование их заготовок и, взяв за горло правительство, выбить цены, намного превышающие уровень биржевых. Взятые дрогнувшим правительством на себя финансовые обязательства явно невыполнимы, далеко превосходят то, что было намечено на эти цели в бюджете. Никаким урезанием социальных расходов эту брешь не закроешь. Непростая финансовая ситуация становится и вовсе трудноуправляемой. К бюджетной бомбе приставили зажженный фитиль.

После отставки я отклонял предложения вступить в какую-либо политическую организацию, был уверен – целиком и полностью возвращаюсь в науку. Вынужденное вмешательство в дела правительства в январе 1993 года по поводу отмены решения о замораживании цен и излишней щедрости финансовой политики считал случайным эпизодом, связанным с незавершенностью передачи дел. Но постепенно понял, что отстраниться от политики невозможно. Это мы начали масштабные и тяжелые реформы, которые круто изменили жизнь страны, позволили решить часть старых проблем, но одновременно породили новые. Тем самым на нас и лично на меня легла моральная ответственность за все их последствия. И, как бы ни развивались события, никакая отставка от этой ответственности освободить не может. Ведь вот уже давно в кресле премьера иной человек, а часть людей по-прежнему яростно клеймит "антинародный гайдаровский курс", другие его защищают. И от этого не убежишь, не спрячешься. Да и сам я может, даже сильнее, чем когда был у руля, чувствую боль за все просчеты, ошибки.

Замкнуться дома за письменным столом, уйти с головой в институтские дела, заявить, что меня не поняли, не оценили, а потому я умываю руки, считаю непорядочным. Тем более, что политическая ситуация осложняется, рождая сознание нарастающей опасности, предчувствие грядущей схватки, исход которой может стать судьбоносным для России.

Важнейший внутренний источник политической нестабильности 1992-1993 годов – Конституция РСФСР в составе СССР, т.е. конституция государства, не обладавшего реальной самостоятельностью. Она была декоративным фасадом, призванным прикрыть и приукрасить тот простой факт, что никаких реальных законов в России нет, а есть всесилие политбюро ЦК КПСС. Теперь, когда этот стержень -положение о руководящей и направляющей роли партии – из нее удален, все в этом декларативном тексте стало шатким, неопределенным, двусмысленным. Сколько теперь ни вчитывайся в этот торопливо латаный-перелатаный текст, не найдешь четких, однозначных ответов: как разграничены прерогативы президента, правительства, Съезда, Верховного Совета; что могут и чего не могут делать власти регионов, городов; как поступить, если они принимают противоречивые решения… Отсюда – постоянные конфликты, правовой хаос.