Дни поздней осени. Пушкин. 1833 год

Чиновничье, казённое по духу и языку (впрочем, иного стиля и не могло быть) свидетельство о допуске поэта к недоступным для большинства людей того времени архивным материалам… Да ведь и Пушкину не так просто далось разрешение заняться пугачёвским архивом. Вначале он вообще опасался раскрывать чиновникам свой интерес к Пугачёву. Тема была запретной.

Писать о Пугачёве можно было лишь как о бунтовщике и злодее, а о пугачёвском восстании – как о бунте.

В феврале 1833 года поэт обратился к военному министру А.И. Чернышёву с просьбой разрешить ему просмотреть документы, относящиеся к Суворову. Министр, зная о разрешении Пушкину работать в архиве, но, возможно, не зная, какими именно документами он интересовался всё это время, не заподозрил в его просьбе ничего странного. Он лишь поинтересовался, что именно Пушкину нужно. Тогда Пушкин ответил:

«Следующие документы, касающиеся истории графа Суворова, должны находиться в архиве Главного штаба:

1) Следственное дело о Пугачёве

2) Донесения графа Суворова во время кампании 1794 года

3) Донесения его 1799 года

4) Приказы его к войскам».

Понятно, что Пушкина интересует лишь пункт первый, а три остальных указаны для отвода глаз. Деятельность Суворова в 1794-м, а тем более в 1799 году не имела никакого отношения к Пугачёву, то есть к событиям середины 70-х годов. Равно как приказы его к войскам, ибо, прибыв к финалу пугачёвского восстания, когда сам Пугачёв был уже арестован, Суворов не мог отдавать «приказы» к войскам, воевавшим против восставших.

Министр просьбу удовлетворил. Пушкин ответил ему письмом с выражением благодарности. Но историю Суворова он писать не собирался.

Военный министр, в отличие от Пушкина, наверное, не слишком отчётливо представлял степень участия прославленного полководца в пугачёвских событиях. Министра нетрудно было убедить, что задуман труд именно о Суворове. Нов бумагах, полученных из ведомства Чернышёва, естественно, не оказалось большинства интересующих Пушкина документов. Ему нужны были «донесения» не 1794-го, а 1774 года!

Однако первый шаг в отношениях с Чернышёвым был сделан. Пушкин идёт на второй. В начале марта он пишет министру ещё раз, вновь прибегая к такому стилю выражения благодарности, которого, скорее всего, можно было бы избежать в иной, не столь «тонкой» ситуации: «Принося Вашему сиятельству глубочайшую мою благодарность, осмеливаюсь беспокоить Вас ещё одною просьбою; благосклонность и просвещённая снисходительность Вашего сиятельства совсем избаловали меня».

После чего прямо, без обиняков излагает суть дела, а оно касается Пугачёва.

«В бумагах касательно Пугачёва, – разъясняет Пушкин, – полученных мною пред сим, известия о нём доведены токмо до назначения генерала-аншефа Бибикова, но донесений сего генерала в военную коллегию, также как и рапортов князя Голицына, Михельсона и самого Суворова – тут не находится. Если угодно будет Вашему сиятельству оные донесения и рапорты (с января 1774 по конец того же года) приказать мне доставить, то почту сие за истинное благодеяние».

Знаменательны упорство, с каким Пушкин пробивается к интересующим его документам, настойчивость в стремлении получить все материалы, относящиеся к его герою, осторожность, осмотрительность в переписке с правительственными чиновниками. Он не без основания опасается, что, узнав об истинной цели его интересов к этой эпохе, они могут закрыть доступ к архивными материалам.

Всех фондов Пушкину всё равно не открыли. Оказался ему недоступен один из самых главных – с протоколами допросов Пугачёва. Шестьдесят лет спустя после этих допросов они являлись строжайшей государственной тайной.

Но многое Пушкин получил. В очень короткий срок, менее чем за два месяца, он написал первую редакцию «Истории Пугачёва» – к 22 мая 1833 года. Очевидец тех событий, Гоголь, сообщал в Москву историку Погодину: «Пушкин уже почти кончил Историю Пугачёва. Это будет единственное у нас в этом роде сочинение. Замечательна очень вся жизнь Пугачёва. Интересу пропасть! Совершенно роман!»¹⁰

После бесед с Пушкиным Гоголь уловил два возможных варианта этой темы – исторический, научный и романический.

В творческом сознании Пушкина они стали существовать одновременно, обогащая друг друга, дополняя, а подчас и оспаривая. В итоге Пушкин создал два самостоятельных, но тесно связанных произведения – научный труд – «Историю Пугачёва» и роман «Капитанская дочка». Сюжет романа оказался подчинён строгой логике исторических закономерностей, а научный труд сверкал по-пушкински точными и красочными характеристиками. Хотя, естественно, труд выдержан в строгой системе научного, логического мышления, а роман пронизан образностью, поэзией.