Дни Савелия

Амбиции Аскара шли дальше. Он решил устроиться в службу доставки «Дзынь-Рикша». Соискателям было предъявлено три условия: 1) азиатская внешность; 2) навык езды на велосипеде; 3) знание русского языка. Аскар поехал в главный офис на собеседование. Фойе перед переговорной комнатой было до отказа набито самыми разными представителями монголоидной расы со всего бывшего СССР: буряты, калмыки, тувинцы, казахи, якуты, ненцы, киргизы и прочие, и прочие. Конкуренты сидя, стоя или лежа заполняли анкеты, передавали друг другу ручки или копались в телефонах в ожидании своей очереди. Все они были очень молоды, и истории их жизни почти ничем друг от друга не отличались.

В переговорной комнате за большим столом сидели трое сотрудников «Дзынь-Рикши». Их отражения двоились в зеркальной поверхности стола, отчего они походили на карты высоких мастей. Собеседование не продлилось и десяти минут. Аскара взяли. В его распоряжение был предоставлен велосипед о трех скоростях, огромный терморюкзак и настоящие доспехи самурая: рогатый шлем, панцирь и даже черный лакированный меч. Задача была несложная. Эсэмэской Аскару вменялось в течение получаса забрать заказ из ресторана и в течение получаса же доставить его адресату. Вот и всё.

Утром первого дня на новой работе Аскар долго наряжался перед зеркалом. Застегивал ремешки, туго завязывал шнуровку поножей, плотно прижимал липучки на перчатках. Попрощавшись с друзьями и потрепав меня за уши, он вышел за дверь. Но через минуту, брякая амуницией, вернулся, взял меня в охапку и снова вышел.

С удивлением я обнаружил, что не испытываю ни страха, ни любопытства. Я был готов на все. Аскар выкатил с заднего входа велосипед. Он вставил в специальные пазы два оранжевых флага на бамбуковых стеблях с черным логотипом «Дзынь-Рикша». Меня он усадил в переднюю корзину, надел рюкзак, и мы покатили по утренней Москве.

С его стороны было довольно рискованно и безответственно сажать непристегнутого кота в открытую корзину велосипеда. Но я был уже не мальчик: знал, как себя вести на скорости в открытом транспортном средстве: никак не вести, максимально прижаться и не высовывать голову из корзины. К слову, со временем я так привык к дороге, что даже научился спать на ходу.

Город блестел и переливался в утренних лучах. Сохли лужи после ночного ливня. Все вокруг вдруг показалось мне ладным и осмысленным, удобным, хорошим и добрым. Я подумал, что все должно быть именно таким и никаким иначе. Я сразу же полюбил велосипедные прогулки. Они приводили меня в восторг. Мы быстро выехали с Денисовского в Гороховский, миновали Никиту Мученика и поехали по Старой Басманной к Садовому. Ветер играл моими брылями, прижимал усы и уши, щурил глаз. Оранжевые флаги за спиной Аскара туго хлопали, звонок распугивал стаи голубей. Выглядели мы весьма экстравагантно: самурай в черных доспехах на оранжевом велосипеде, а спереди в корзине одноглазый кот. Водители нам бибикали, салютовали.

Мы парковались у ресторана суши. Аскар грозил мне пальцем и говорил: «Темиржан, тентек кылбай отуруп тур! Мен жакында келем!» И я вел себя хорошо, а он действительно возвращался скоро. Аскар по-старинному седлал велосипед: ставил ногу на педаль, несколько раз подскакивал, набирая ход, а потом перекидывал другую ногу через раму. Весь город дребезжал. В то лето по всему центру шли строительные работы: тесали новые бордюры, проводили подземные коммуникации, выкорчевывали плитку, демонтировали на столбах троллейбусные снасти, так как многие маршруты решили отменить. Город гремел, стонал, пах горячим асфальтом и сварочными работами, от которых почему-то очень хотелось есть. Мы искусно огибали колдобины, перепрыгивали рытвины и провалы. Если впереди была пробка, то, не щадя спиц и шин, мы съезжали по лестницам, и мои керамические клыки не попадали друг на друга и все во мне тряслось. Однажды клиенты даже не приняли заказ, так как роллы в рюкзаке размотались, суп том ям протек, а желток из яйца раскрошился. Тогда самурай Аскар разбил лагерь посреди детской площадки, воткнул оранжевое знамя в песочницу и устроил обед. Аскар, как и всегда перед едой, что-то пробормотал, провел руками по лицу, словно умывался, и съел весь заказ, рассчитанный на троих. Я вспомнил, что давным-давно уже видел, как точно так же умывался один бородач, хозяин питбуля, у ветклиники в то день, когда меня кастрировали. Но я решил не рассказывать об этом Аскару. Конечно, Аскар угощал и меня. Я лакомился кусочками тунца в соусе тэрияки, морскими гребешками, парными креветками и, главное, лососиной, лососиной и лососиной. В эти дни я ел столько рыбы, что казалось, от количества фосфора начну светиться в темноте.[26]