Дни Стужи (СИ)

— Вроде, никак, — пожал плечами купец, — только родич мой говорил, что среди тех, кто делом Говоруна занимается, есть те, кто как раз пропажи должен был расследовать. А это, я так понимаю, если и не ведомства, то отделы разные. И что, спрашивается, они тут делали?

Дело уже не просто пованивало, а отвратительно смердело. Непонятно, как одно с другим пересекается, но не просто же так об этом купец сказал

Друзья переглянулись, поняв друг друга без слов — Стеклянный Дед.

И все же, все же, купец все ещё недоговаривал. Но это можно было обдумать позже. Достаточно того, что они о пропажах узнали.

— Хорошо, — согласился Иван.

— По рукам, Петр Фаддеич, — добавил Стас.

Они по очереди крепко пожали купцу руку, и направились к выходу.

Столяров проводил ведунов до дверей кабинета. Напомнил приказчику:

— Акимыч, не забудь аванс выдать, да на расходы, и визит оплатить.

Да уж, денежки счёт любят.

_____***______

Солнце ушло. Как это часто бывает зимой, небо закуталось в тяжелые серые облака, из которых посыпался мягкий пух, и решило подремать.

Иван потянулся, глянул на друга. Стас кивнул.

— Угу. Пройдемся. Приникнем к истокам власти.

И они пошли к Красной площади сквозь медленный, пахнущий холодной свежестью снег. Протяжно покрикивали торговцы сбитнем, похожие на снеговиков, скользили сани, из которых доносились вопли подгулявших компаний, веселый девичий визг, треньканье гитары. Плотный людской поток заполнял Воздвиженку, горящую огнями витрин, Моховую, которую перегородили молодцы в форме преображенцев. Молодцы явно пребывали в увольнении, по какому поводу были веселы, не вполне трезвы и находились в полной уверенности, что каждый прохожий обязан с ними выпить эттааагааа прекраааснавааа шампанскавааа! Прекрасное шампанское стояло в ящиках поперек улицы, и желающих участвовать в штурме импровизированной баррикады было предостаточно.

Веселая толчея нарастала, кто-то уже пускал в воздух хлопушки и орал тосты.

Друзья шагнули ближе к домам, и Стас прошептал несложный заговор для отвода глаз. Действовало он шагов пятнадцать, но больше и не надо. Прошли мимо преображенцев без происшествий, но на ящики с шампанским оба покосились с некоторым сожалением и, не сговариваясь, вздохнули. Эх, вот бы они в весёлые денечки молодости….

Вокруг Манежа горели костры, пахло еловыми лапами, а само здание освещали самые настоящие электрические гирлянды. Лампочки в них, правда, горели неровно и отчетливо потрескивали.

— Показушники хреновы, — недовольно пробурчал Стас. — От Манежа до сих пор запредельем несет, и еще лет двадцать точно нести будет, но им же себя показать надо!

— Ладно тебе, не ворчи, — улыбнулся Иван, — светится же, не перегорает.

— Ага, не перегорает. А, как Старый Музей горел, помнишь?

Исторический Музей, который москвичи называли не иначе, как Старый, горел знатно. Здание, как и большинство старых построек, почти не пострадало во время События, разве что несколько залов хитроумно вывернуло в иные измерения, уцелело и большинство экспонатов. Потихоньку его привели в порядок, и пару лет назад мэрия решила с помпой открыть в нем выставку «Москва в мирах и эпохах». Умные люди предупреждали, не надо, мол, иллюминацию электрическую устраивать, плохо электричество уживается с законами иных пространств, с магией, к примеру.

Умных людей, как водится, не послушали.

И, в тот момент, когда увесистый мэр говорил о незыблемости традиций, гирлянды затрещали, щелкнули, и полыхнуло так, что почтенная публика чуть не поджарилась в полном составе.

К счастью, кремлевские служители не растерялись, сообразили, что пожар под боком Державного не нужен, и быстро его погасили.

Теперь мэрия экспериментировала с Манежем.

Проходя мимо наглухо залитого бетоном входа в «Охотный ряд» напарники поежились. Уж сколько лет пошло, а те, кто умел чуять, держались от каменного надгробия подальше. Когда начались Изменения, из стеклянных дверей полезло такое, что подземную громаду со всем товаром, стеклом и мрамором попросту выжгли. А потом залили бетоном и накрепко запечатали заклятьями и заговорами.

Красную площадь прошли по краю — вдоль стеклянной стены Магазина, где как раз располагалась ресторация, в которой вкушал свой последний ужин господин Говорун со спутницей. Посмотрели на солидных господ, вальяжно ужинающих молодых девиц и моложавых дам, оценили возможность наблюдения за господами снаружи.

— Если с катка смотреть, — Стас кивнул в сторону площади, превращенной на зиму в публичный каток, — то вполне неплохо ресторация просматривается. Даже сквозь снегопад человек с хорошим зрением парочку засечет. Катайся, да посматривай, когда они встанут.

Иван лишь покусывал нижнюю губу.

— А он точно за одним из этих столиков сидел? А если в глубине? И потом, они же могли выйти не наружу, а внутрь. Из этого зала выход есть в торговую галерею. Решил перед девицей пофорсить, очередную висюльку купить, дабы разжечь страсть неземную. Погуляли по лавкам, да и вышли с другого конца здания, с торца.

И Иван кивнул вперед, в сторону храма Василия Блаженного, терявшегося в снежной круговерти.