Дни Стужи (СИ)

Появилась возможность посмотреть на работу м о р г р а в боевой ситуации.

Моргр как раз оборачивался. Тело второго патрульного он держал на вытянутой руке. Длинные костистые пальцы полностью накрыли лицо умирающего. Моргр чуть опустил голову и прикрыл глаза. Все его длинное тонкое тело подрагивало от сдерживаемого удовольствия.

Шатен знал, что если бы не строжайший контроль, моргр сейчас бы извивался вокруг жертвы и тонко, громко полусвистел-полушипел, изощренно умерщвляя жертву. Но дисциплина у твари была железной, хотя каждая капля в ы п и т о й жизненной силы, страха, боли и крови умирающего доставляла ей удовольствие, для человека сравнимое с сильнейшим сексуальным наслаждением.

Наконец, тело с изуродованным, косо сорванным с костей лицом упало на снег. Шатен кивнул, и убийцы исчезли в зимней ночи.

___***____

Игорь постукивал рукавицами по колену, глядя на покрытый ледяным панцирем труп. Полицейский ошалело глянул на порубежника:

— Это как же так, а?

— А вот так! — отозвался вместо Игоря инок в черном полушубке, сидевший на корточках рядом с трупом. Встал и стремительно вышел из дома. Глубоко вдохнув морозный воздух, он крепко зажмурился и сжал кулаки.

— Твою ж мать, — прошипел он сквозь сжатые зубы и длинно выдохнул, выгоняя из себя, как учили, ненужное напряжение.

Город вокруг еще спал. На небе только-только появилась первая красноватая полоска зимнего рассвета, а прямо над головой плыли безмолвные холодные звезды. Опоздал… Всего на час, может, меньше.

Опоздал.

Он знал — городская полиция уже перекрывает дороги, прочесывает известные ночлежки, усиленные боевыми магами и вязальщиками группы подбираются к жилью известных чернокнижников, но…

Инок чуял, что все это зря. Тех, кто поработал здесь, так не изловишь. Они уже далеко. Или, наоборот, открыто ходят по улицам, с совершенно чистыми бумагами и такими же чистыми мыслями. И даже опытные порубежные вязальщики их вот так, враз, не расколят.

Здесь искать было нечего. Надо возвращаться в Москву. Впрочем, сначала следовало проверить одну зацепку, хоть и слабую. Ночью напали на полицейский патруль, одного из патрульных убили необычно жестоко, второй выжил — как, никто не мог понять. Парня проморозило так, что он ослеп, сейчас был в глубоком беспамятстве, и его осторожно отогревали в госпитале.

Возможно, из него можно что-то вытянуть.

Инок поморщился. Он не любил вот так применять свой дар, влезать в головы к умирающим, но — на то Божья воля. Дал ему Господь это не то проклятье, не то благословение, надо использовать во благо.

Постучал кулаком в стену.

— Игорь! Поехали.

Глава 9. Точка невозврата

В любой череде событий есть момент, который меняет всё. Точка невозврата, после которой даже время ускоряет ход, секунды уплотняются, минуты спрессовываются, часы летят так, что за ними не успеваешь следить.

Распадаются казавшиеся незыблемыми взаимосвязи, разлетаются шестеренками рассыпавшегося механизма и вдруг сцепляются вновь невообразимым ранее образом и остается только изумленно смотреть, думая — как я раньше не видел таких очевидных вещей.

Трудно уловить такой миг. Если получится — есть шанс обуздать взбесившийся мир и увидеть ту единственную возможность, которую дает тебе судьба. Те, кто умеет это делать, ухитряются не просто уцелеть, но и договориться с капризными божествами Мироздания.

Для того у з о р а, в который оказались вплетены судьбы Стаса и Ивана точкой невозврата стали события в Ярославле. И в первую очередь даже не убийство старца, оберегавшего продолговатый предмет, а разговор инока с выжившим патрульным, которого никто из заинтересованных сторон не принимал в расчет.

Это нельзя было даже назвать разговором. Патрульный хрипел, тяжело сухо рыдал, поскольку плакать не мог — нечем ему теперь было плакать, и все облизывал черные обмороженные губы.

В этих скрипучих хрипах инок сумел расслышать что-то похожее на «черная, вся вилась… дрожала…» и положил сильные прохладные пальцы на виски умирающего. Молча попросил у него позволения увидеть его глазами. И патрульный услышал. Вытянулся. Задышал ровнее, постарался показать иноку все, что запомнил.

Он оказался глазастым, а память цепкой.

Увидел и запомнил не только моргра, убивавшего его напарника, но и того, кто вонзил в него беспощадные ломкие клинки холода, которые продолжали убивать его даже здесь, в жарко натопленной палате городского госпиталя.

Так же молча инок поблагодарил парня.

— Я выкарабкаюсь? — услышал он мысль-вопрос.

Инок не умел врать, даже если это было очень нужно для дела. Но и говорить правду ему сейчас очень не хотелось.

Поэтому, он ответил,

— Не знаю.

И, вышел.

Сообщение можно было послать только через доверенного слухача и обязательно убедиться, что его получили те, кто должен.

___***____

В Москве, в своей квартире, натопленной почти так же жарко, как палата в Ярославле, нехорошо, влажным нутряным кашлем зашёлся майор Хацкий.