Дни волка (СИ)

— Привет, «племянничек»! Не ждал? А я — приперлась! — Алена Иоганновна, точнее, ее голос, торжествующе лился мне в уши. — Попался, засранец! Всегда знала, что поймать пилота можно только в кабине!

— Поймала. И что дальше? — Ух, как же я ненавижу эти «злодейские» разборки. Хочешь убить — убивай, только молча, молча и быстро. Нет, обязательно надо повыеживаться!

— Судя по тому, что ты в кабине, а я не отзываюсь на вызов… Меня повязали. — Тетка легко и спокойно констатировала факт, отдаю должное ее уму и смекалке. — А значит, дражайший мой племянник, у тебя пять часов, чтобы Меня отпустили. Иначе…

— Иначе — что? Пукнешь? — Принялся издеваться я. — Не надсадишься, тетенька?! Ты на корабле. Корабль — в прыжке. Выйдешь ты, летишь, а тут БАХ! И вышел линкор, размазывая твой кораблик по броне! И всех проблем — то будет — поцарапанная краска!

— Вирус, племянничек, вирус! Вот моя страховка, от всяческих случайностей. Так что… Сообщай командованию, что «Гавана» инфицирована и у них есть пять часов, чтобы меня отпустить. Не захотят — подорву, ко всем Звездам. Поставлю реакторы в рассинхрон и собирайте элементарные частицы!

— Тогда, взрывай прямо сейчас! — Ухмыльнулся я. — Никому и ничего я сообщать не буду.

— Зря. — Голос тетушки не предвещал мне ничего хорошего. — Зря ты так!

В следующее мгновение моя правая нога оказалась точно в архимедовом винте мясорубки.

Все правильно — компенсаторы отключены…

Перемолов мне ногу до колена, тетушка дождалась срабатывания аптечки и ехидно поинтересовалась, мол, не хочу ли я еще?

— Командование в курсе. — Заверил меня Зараза. — Тяни время.

— Если думаете начать эвакуацию… — Алена Иоганновна прищелкнула языком. — Вот вам еще сюрприз!

— Вирус заблокировал переборки и шлюзовые камеры. — Зараза заверещал, как резанный. — Спасательные капсулы на десятисекундном старте. Реактор А1 вышел из под контроля систем искинов. Ситуации присвоен статус «Пыль».

— О! Вот и «Пыль», объявили! — Тетушка виртуозно владела голосом. — Значит, таки сообщил, племянничек…

Зараза, пользуясь своими возможностями, уже вторую минуту крепко связал нашу четверку, нитями соединения. Все, что видел и слышал я — видели мои друзья, позволяя одновременно корректировать множество служб и процессов.

В первую очередь — эвакуация ВИП.

Адариец, лииттах, керранец, уже сидели под защитой силового поля в десантном боте, способном выдержать и взрыв реактора — для того их и создавали.

«Тяни время. Разговори ее!» — Услышал я ушами Регона просьбу, обращенную ко мне.

Было очень «своеобразно», быть одновременно четырьмя разными людьми.

Ми-Ко, оказывается, не различала оттенки красного. А Мэгги — не слышала звуки, свыше определенной частоты. Один Регон, красавчик, оказался близок к идеалу: и видел он все и слышал — лучше меня.

— Хорошо, тетушка. Твоя взяла. — «Сдался» я. — Через 50-т минут, «Гавана» покинет пространство и…

— Через тридцать! А лучше — прямо сейчас! — Алена Иоганновна, точнее ее копия, записанная на искин, разительно отличалась от хорошо известной мне женщины. Пропала ясная дикция, в голосе слышались истерические нотки. — Давай, передавай!

Озвучив требования, я замер, сосредотачиваясь на собственных ощущениях.

Ногу саднило.

Голова — чистая и свежая, под действием препаратов.

— Даже если мы выйдем прямо сейчас… Тело надо вывести из «холодной» комы, а это — семь — восемь часов! — Быстрее не получится! — Корабельный медик, сидел боком к Мэгги и объяснял прописные истины капитану. — Если быстрее — пациент останется растением!

— Тетушка… У меня для вас плохие новости! — Обрадовался я. — Могу обрадовать — вашу тушку, выводить из крио будут не менее восьми часов! Так что — сдохнем — вместе! Как последние из Горен! Ты же их так ненавидишь!

— Ненавижу?! — Изумилась тетка. — Поверь, фамилия Горен открыла для меня Такие двери, что ненавидеть ее, по меньшей мере, просто глупо!

— Тогда — почему? — Вырвалось у меня.

— Я сделала то, что испугался сделать твой прадед. Впрочем, тебе не понять — ты все еще живешь под спудом навешанных на тебя ограничений — не ходи туда, защищай тех и прочая, прочая, прочая. Так было легко и просто, обмануть корпорантов — им, бедненьким, всегда мало. Жадность, дорогой мой племянничек, жадность и тщеславие — вот две самые мощные движущие силы во всей вселенной. Жадность давит, а тщеславие легко закрывает глаза. Хочешь, маленький фильм?!

— Давай. — Легко согласился.

Сказали — тянуть время, будем тянуть время!

Звезды, перед моими глазами мигнули и пропали оставив после себя огромный кабинет, с длинноворсным, старинным персидским ковром, столом, чистым, без единой бумажки или пылинки. Чуть в стороне от стола, в зоне «свободного общения равных», в кружок выстроилось пяток кресел, вокруг журнального столика, с аппаратом головидения, под столешницей.

Тетка, а в том, что это именно она, сомнений не было — витой перстень, на безымянном пальце левой руки, «сдавал» ее с потрохами — прошла по ковру, до окна, во всю стену и уставилась в него.