Дни за гранью

— Вот поэтому сталкеров — ходоков и останавливаем. Но суть не в том чтобы их убить, а в том чтобы спровоцировать на проявление. Изначально это должны делать контроллеры, на то они и контроллеры, но нынешние ходоки вполне могут убить контроллера, а это не хорошо, — продолжал рассказывать Дым.

— Это как… в смысле спровоцировать? — не унимался Турист.

— Видно что в Зоне ты ни дня не был, — заметил Дым, — здесь не только Зона убивает сталкера, но и сталкер сталкера, и сталкер сам себя, только ему это безразлично. Короче, — вздохнул он. — Если разрушительного в сталкера больше, он не живет долго в Зоне, если меньше, то вероятность его выживания увеличивается, как и шанс прохождения до Монолита возрастает, это в целом решает Зона. Но Ходоки это другое. Ходок может быть профессиональным убийцей, без черта и Бога в голове, полный отморозок, разрушающий, без понимания что он делает, и без желания создать что-то новое взамен разрушенного. Такие люди очень опасны, и наше дело не допустить их к Исполнителю, иначе быть беде.

— Так вы же и нормальных сталкеров, под этим делом убиваете, — оторопело сказал Турист.

— Цена нашей ошибки высока, поэтому мы стараемся вообще никого не пропускать. Но повторю, настоящего сталкера чувствует даже слепой. Здесь вообще иной слепой по зрячей зрячего, — отвлекшись усмехнулся Дым. — Короче Ходока, стреляющего по монолитовцам уничтожаем без права на переговоры. Ясно? — оборвал он.

— Куда уж ясней.

— Вот и ладно. Разболтался я с тобой, — как будто рассердился Дым, то ли на себя, то ли на такого впитывающего все слушателя, как Турист. Боец нахмурившись нервно постучал пальцем по столу. — Ты вроде как сыт? — спросил он, и дождавшись утвердительного кивка скомандовал: — Давай сюда свой телефон и пойдешь со мной.

Парень достал телефон, включил. Батарейка нокиа мужественно показывала последнюю полоску заряда на сенсорном экране. Дым подошел к полке, на которой покоился его шлем, одел и с десяток секунд стоял молча покручивая телефон в руке. Туристу показалось, что боец задумался или попросту завис, как только одел свой шлем, но только шутить или язвить по поводу ушедшего в себя монолитовца ему как-то не хотелось.

— Телефон заберешь через… как вернешься, пока за мной, для получения инструкций на местности, — глухо сказал Дым из-за забрала, и потрогав левое плечо рукой, наконец снял неуместный здесь шлем, — налегке пойдем до ближайшего поста. Ты там был.

У Туриста засосало под ложечкой от болезненного волнения. Странно, такое ощущение, будто перебрал кофе в придорожном кафе, и потряхивает и тревожно, и вроде как пот холодный шибает, словно натворил чего, что самому не по душе, да еще и мушки в глазах усилились. Парень нервно отпил из фляжки. Дым внимательно посмотрел на него, затем слегка кивнул каким-то своим мыслям и без предисловий двинулся к выходу, мгновенно превратившись из общительного и культурного человека, каким он был пару минут назад, снова в безликого монолитовца, разве что его спину закрывал не экзоскелет или бронекостюм, а легкая камуфляжная куртка.

Поднявшись на поверхность Дым сразу выбрал направление на пост Тропа. Раннее утро из серых сумерек, глушивших все тона и краски вдруг превратилось в тонкое, чувствительное покрывало, звонким, влажным и холодным воздухом проникшее и в разрушенные постройки и в кустарники. Даже та самая рукотворная тренировочная полоса препятствий, затуманенная едва заметной дымкой чутко слушала тишину. Турист, вдохнувший свежий, влажный воздух замедлил шаг.

— Погоди Дым, — тихо попросил он, — у вас всегда тут так? — спросил он заворожено оглядываясь. Разглядывая страшные прошлой ночью, а сейчас ставшими вдруг пушистыми и задумчивыми кусты сирени.

— Не всегда, но часто, — не громко ответил Дым. — В Зоне всегда красиво, где нет человека.

— Но мы то здесь, — возразил Турист.

Дым промолчал, но затем вздохнув махнул рукой, и одел шлем.

— Долго объяснять, — приглушенно сказал он, — пошли.