ДНК гения

Впрочем, в этой истории лучшего свидетеля, чем мать Вадима Петренко, и быть не может.

Другое дело, станет ли она честно и прямо отвечать на нелицеприятные вопросы?

Софья Петренко уже пенсионерка, но сразу понятно – бывшая учительница. Судя по хорошо поставленному голосу и твердому взгляду, которым она обводит мгновенно затихающий зал, у нее лет сорок педагогического стажа. Если дать ей в руки указку, я смогу отдохнуть, не стучать молотком – Софья Павловна сама успешно призовет класс, ой, зал к порядку.

Я спрашиваю, что свидетель Софья Петренко может сообщить по сути дела.

Я, разумеется, помню, что свидетель Петренко предпочла бы ничего не сообщать и вообще хотела бы находиться сейчас как можно дальше отсюда, но правила есть правила. И кому, как не учительнице, установленные правила уважать?

– Ну, скажи уже наконец правду, мама! – торопит родительницу Вадим Петренко – и нарывается на прицельный строгий взгляд поверх приспущенных очков.

Так ученый-энтомолог мог бы смотреть на надоедливую мелкую букашку, изученную им вдоль и поперек, а потому уже совсем не интересную.

– Вадик, Вадик, – вздыхает Софья Павловна, качая головой. – Как всегда, от тебя одни неприятности… Ну зачем ты все это затеял?

Она кивает на журналистов с камерами и микрофонами, и те в отместку дружно ощетиниваются своими орудиями труда, наставляя их все в одном направлении – на свидетеля Петренко.

– Я очень не хотела сюда приходить, – медленно, как будто диктуя школярам текст под запись, произносит Софья Павловна глубоким голосом с безупречной дикцией. – Как хорошо было бы забыть эту ошибку молодости…

– Нет уж, давайте делайте работу над ошибками! – весело требует кто-то из зала.

Корреспонденты ведущих СМИ – это не робкие первоклашки, они быстро вспоминают о том, что пресса – реальная власть. И не боятся «двоек» и шокирующих записей красной пастой в дневнике. У них эта красная паста в жилах!

– Ты вытащил меня и себя на позор, что ж, я буду честна, – Софья Павловна вновь обращается к сыну. – А правда в том, что ты – моя самая большая жизненная неудача.

В зале слышится недовольный ропот: все-таки матери не должны так говорить с сыновьями, с этим согласны даже циничные смишники.

Вадим Петренко краснеет, глядит на мать исподлобья, но молчит, ожидая продолжения.

– Не надо было мне тебя рожать, – говорит свидетельница. – Но избавляться от ребенка казалось неправильным и небезопасным, а тут еще мамочка подложила язык – «рожай, Софа, как-нибудь вырастим». Вот именно что как-нибудь! Другим родителям дети были в радость, а мне? Когда ходила беременная, вокруг все шептались и шушукались – мол, нагуляла неизвестно от кого. Родила – не смогла пойти учиться в аспирантуру, потому что надо было тебе пеленки стирать и кашки варить. Устроилась работать в школу – там коллеги тоже косились на мать-одиночку, считали меня то ли глупой, то ли непутевой. С ребенком на руках не нашла себе нормального мужа, вышла за Петренко, а с него много ли толку? Школьный физрук – по умолчанию лодырь, алкаш и бабник, зарплата маленькая, карьерных перспектив и связей никаких, только и сумел, что второго ребенка мне сделать… Но хотя бы нормального ребенка!

– А я, значит, был ненормальный? – не выдерживает Вадим Петренко.

– Нормальные дети не шкодят, как бандиты, не умничают при взрослых и не мечтают, когда вырастут, стать царевичами! – легко парирует Софья Павловна. – Или хотя бы помалкивают о своих странных мечтах, не заявляют о них на линейке в присутствии завуча! Ты забыл уже, почему в октябрята тебя приняли последним в классе?

– Давайте ближе к теме, – прошу я.

– Давайте к теме, – соглашается Софья Павловна. – Какая у нас сегодня тема?

– «Как получить наследство Роберта Гуреева», – с готовностью подсказывает какой-то остряк из зала.

– Хорошо, поговорим о Гурееве. Хотя я мало что могу о нем сказать, мы были знакомы совсем недолго – я провела в его номере всего одну ночь, – говорит Софья Павловна и усмехается. – Может быть, вам будет достаточно этой информации?

Адвокат Вадима Петренко энергично кивает. Видимо, от несговорчивой Софьи Павловны в роли свидетельницы он ничего хорошего не ожидал и охотно отпустил бы ее уже с миром.

Но сам Петренко, похоже, заинтересован в правде больше, чем в положительном исходе дела.

Он стряхивает со своего рукава руку удерживающего его на месте адвоката, вскакивает и требует:

– Договаривай, мама!

– Хорошо, ты сам просил.

Софья Павловна отворачивается от сына и смотрит на меня:

– Что ж, слушайте: да, я ночевала в номере Гуреева, но не спала с ним!

– Это неправда! – рядом с Вадимом, который так и не сел – стоит, сжимая кулаки, всакивает его адвокат. – Есть фотография, подтверждающая…

– Что? Что подтверждающая? – Бывшая учительница наклоняет голову к плечу и улыбается, будто ожидает, что нерадивый ученик что-то сейчас сообразит и ответит так, как надо.

– Интимность позы мужчины и женщины на фото, их скудные одеяния, румянец и растрепанные волосы дамы определенно выдают: эти двое только что выбрались из постели! – горячится адвокат.