ДНК – не приговор

Эта склонность является источником нашей стойкой уверенности в том, что «мы есть то, что мы едим». Конечно, под этой фразой люди не имеют в виду, что живут в телах, которые состоят, скажем, из пиццы и пива. Но многие, кажется, считают: поглощение «сущностей» разных продуктов питания может повлиять на их собственную идентичность. Например, американским студентам задавали ряд вопросов о мифическом островном племени чандоранцев[74]. Им рассказали, что чандоранцы охотились только на два вида животных: морских черепах и кабанов. Студентов разделили на две группы. Каждая прочитала один из двух разных наборов сведений о диете чандоранцев. Первая группа узнала, что чандоранцы ели мясо только морских черепах, но не притрагивались к мясу кабанов. На них аборигены охотились лишь из-за клыков, которые использовали для изготовления инструментов и украшений. Вторую группу проинформировали о противоположном: якобы чандоранцы ели мясо кабанов, но не употребляли в пищу мясо черепах. На них островные жители охотились только из-за панциря. После этого студентов попросили немного рассказать о племени. По их мнению, чандоранцы, питающиеся черепахами, менее агрессивны и лучше плавают, чем те, кто ест мясо кабанов. А ведь изначальные описания чандоранцев были идентичными, за исключением упоминания их предпочтений в пище. Но в представлении студентов чандоранцы, употреблявшие в пищу черепах, были больше похожи на этих рептилий, а предпочитавшие кабанов – соответственно на этих животных. Это представление о том, что мы можем приобрести сущность продуктов, которые едим, широко распространено в разных культурах. Например, в традиционной китайской медицине считается, что употребление тигрового пениса повышает потенцию. А некоторые племена практикуют разные формы каннибализма, полагая, что поедание разных частей тела позволяет им перенять черты умершего[75]. Сущности лучше всего усваиваются, когда мы проглатываем их. Тогда базовые элементы становятся частью нас и хранятся скрытыми глубоко внутри.

Другая особенность сущностей заключается в том, что мы считаем их естественными. То есть каким-то образом просто подразумевается, что они есть. Следовательно, мы с большей вероятностью обращаемся к сущностям для объяснения предметов природного происхождения, наблюдаемых в естественной среде. Мы менее склонны верить в сущности, когда дело доходит до объектов, созданных людьми. Понятия естественного происхождения, такие как «кролик» или «алмаз», часто считают имеющими в своей основе некую сущность, в отличие от неприродных категорий, например «рубашек». Конечно, очень трудно описать в точности первоосновы кролика или алмаза. Но, даже не имея возможности увидеть и определить их, мы склонны думать, что эти базовые единицы действительно есть. Понимание природы сущностей нам кажется потенциально достижимым. И всегда есть надежда, что надлежащим образом подготовленные эксперты смогут идентифицировать их. Допустим, мы увидим в зоопарке кролика незнакомого вида, но специалист скажет, что на самом деле это миниатюрная разновидность кенгуру. Тогда мы, вероятно, доверимся его мнению. Или если эксперт скажет, что блестящий камень не настоящий бриллиант, а кубический цирконий, то немудрено будет поверить и в это. Мы полагаемся на мнения специалистов, потому что предполагаем: они знают сущности кролика и алмаза – в отличие от нас. Но это не относится к вещам, созданным людьми. Если эксперт скажет вам, что на вас в действительности надета не «рубашка», а «блузка», вы вполне можете проигнорировать его утверждение. Это связано с нашей верой в то, что в основе категорий естественных объектов, таких как кролики и бриллианты, лежат сущности – и именно в этом должны разбираться эксперты. Рубашки и блузки же отличаются друг от друга на основе соглашений между людьми, а не некой скрытой, определяющей их суть силы. Такие договоренности могут изменяться с течением времени и становиться предметом дискуссий специалистов[76].

Предполагаемая естественность сущностей заставляет нас чувствовать, что вмешиваться в них неправильно. Если бы существовал способ изменить суть чего-то, например заклинанием алхимика превратить кубический цирконий в бриллиант или хирургическим путем сделать кенгуру кроликом, то он, вероятно, поразил бы вас как в корне неестественный. Вскоре мы увидим: отрицательная реакция на искусственные изменения предполагаемых базовых единиц только усиливается, когда речь заходит о генах.