ДНК неземной любви

– Да, мы решили... Лара работала над материалом для будущего диплома, тут спокойно и удобно заниматься, она сама этого хотела – пожить здесь, она ведь, в конце концов, была уже взрослая... Но мы с женой... сами понимаете, родители всегда беспокоятся. Обычно мы приезжали в пятницу на выходные, а тут вот решили среди недели, в среду... Жена мне позвонила на мобильный, видно, как чувствовала, я ее захватил, и мы поехали. Мы опоздали.

– Вы приехали на своей служебной машине с водителем?

– А какое это имеет значение? Нет, мы приехали на нашей машине, я был за рулем. Какое это сейчас имеет значение? Почему вы спрашиваете? Это все в деле есть.

– Да, да, конечно, я просто уточнила, простите, Глеб Сергеевич, – Лиля Белоручка излучала сочувствие. – Вы вошли на участок... у вас ведь есть ключи от калитки?

– Да, у нас ключи… и калитка была захлопнута, а дверь дома открыта, я все это рассказывал тогда, давно. И мы вызвали «Скорую» и милицию... С женой сразу стало плохо там, в доме, когда она увидела, когда поняла, что Лара мертва.

– Лариса ведь ваша приемная дочь, так? В каком возрасте вы ее удочерили?

– Я встретил Галю... мою жену, у нее была пятилетняя дочка, мы стали одной семьей, понимаете?

– А отец, настоящий отец Ларисы?

– Галина о нем никогда не говорила, его не было в нашей жизни. То есть... это была случайная связь по молодости лет, я понимал, я не судил жену.

– Нам необходимо встретиться с вашей женой. Где она сейчас?

– Это невозможно.

– Дело возобновлено, нам необходимы ее показания.

– Это невозможно, она приняла постриг, она... ушла из этого мира в монастырь, вы не вправе тревожить ее.

– Простите, но вы сами юрист, и мне удивительно слышать от вас...

– Мне наплевать на то, что вам удивительно! Моя бывшая жена в монастыре, она пошла на этот шаг, потому что горе ее, горе матери, потерявшей дочь, безмерно. Она не желает, чтобы ее беспокоили!

– Ладно, я поняла, – Лиля Белоручка вроде как сдалась. – Ответьте мне, пожалуйста, на последний вопрос: Лариса была очень красива, у нее имелись поклонники, молодые люди?

– Она всегда знала, как себя вести с ними. Она слишком хорошо была воспитана.

– А у нее был жених?

– Нет, насколько я знаю.

– А на похоронах...

– Что вы меня об этом спрашиваете? Пять лет назад ваши люди из милиции проводили на кладбище скрытую видеосъемку, это всегда так делается, я знаю, я же в одной с вами системе работаю. Что вы меня спрашиваете? И что вы, интересно, хотели узнать на кладбище? Лучше бы занимались своими прямыми обязанностями – искали убийцу и тех подонков, что устроили на днях там, на могилах, настоящую сатанинскую оргию, надругавшись над памятью похороненных... сломав, изуродовав надгробья, осквернив последнее, что нам дорого!

– Нет, ты видела его реакцию? – шепнула Лиля Белоручка Кате, когда садились в машину. – Он был взбешен. Нет, что-то тут не так. Он был взбешен, когда я начала спрашивать. Взбешен тем, что дело возобновлено. Заметила, как он покраснел? Тут что-то не так...

– Судья Белоусов, по-твоему, сам похож на маньяка? – спросила Катя.

И не получила ответа.

ГЛАВА 30 СТРАСТНОЙ БУЛЬВАР

Звонок из московского уголовного розыска застал Марину Тумак на работе в медицинском центре «Асклепий». Она принимала больных, а тут вдруг: «Не могли бы вы срочно подъехать на Петровку, 38 в связи с возобновлением дела по убийству вашей подруги Ларисы Белоусовой? Через час сможете? Пропуск вам уже заказан на проходной».

Приятный женский голос, звонившая представилась – капитан милиции... Марина Тумак не запомнила ни фамилии, ни имени.

Это было неважно.

Важно было другое.

Дело возобновили.

А пять лет назад, когда не было никаких результатов и дело вообще сдали в архив, она испытывала только отчаяние и боль.

Боль потери...

Разочарование во всем.

Страх.

Ей не терпелось узнать – сейчас, прямо сейчас... и она бросила прием, больных и спустилась в метро. Потом поднялась по эскалатору на станции «Чеховская», и почти бегом... ее ждали там, в милиции, через час, они возобновили дело, а ей не терпелось узнать...

Почти бегом по Страстному бульвару вниз, к Петровке – мимо лип и скамеек.

И вдруг словно чья-то рука сжала сердце, и ноги сделались как ватные. И силы покинули – вся энергия, все нетерпение, надежда... если хотите даже мечта...

Солнечный свет...

Липы...

Шум большого города...

Марина Тумак опустилась на скамью в центре аллеи.

Они ждали ее через час и заказали пропуск, и снова хотят, наверное, что-то спрашивать, уточнять, как будто все не было выстрадано и понято пять лет назад, когда...

А потом она увидела ее и себя.

Качели... Старые дачные качели между такой же вот липой и березой. И они вдвоем. Какой это год? Сколько им обеим лет? Пять? Семь? Еще та старая дача в Малаховке, лай собак за забором, дымок шашлыков, почти антикварный дедушкин самовар, выставленный на крыльцо... Они обожали наблюдать, как в черную самоварную трубу набивают щепки и шишки, как в сказке... дедушкин самовар...

Качели скрипят.

Она, Лара, всегда раскачивала ее, Марину, стоя рядом...