ДНК неземной любви

– Знаешь, я подумала, – Катя тоже заглянула в сейф, – он... этот человек, он ведь не прячется под маской Ларисы. Он никогда не имел такой цели – спрятаться, поэтому он дал нам ключ к его будущей идентификации – эти самые его записки, послания. Он не прячется, но он хочет дать нам понять, что считает себя с покойной Ларисой Белоусовой одним целым. Для себя он все уже решил и не боится разоблачения. А это делает его в сто раз опаснее.

Катя увидела, как Лиля достала из сейфа табельный пистолет. Проверила обойму, предохранитель, потом достала кобуру и надела ее. В узких брюках и белой футболке с кобурой она выглядела как маленький стойкий оловянный солдатик.

Взяла со стула пиджак, надела, застегнулась на все пуговицы.

– Ну все, мне надо отъехать примерно на час.

– Ты куда? – Катя внезапно испугалась. Черт, вот черт!

– Домой надо заглянуть, – Лиля улыбнулась, но улыбка ее была странной. – Ну пока. Если будут спрашивать, скажи, я скоро.

– НЕ СХОДИ С УМА!

– Ты же сама все время удивлялась.

– Чему я удивлялась?

– Говорила, что «так ведь никогда не делают». Не проверяют геномный банк жертв. Блестящая профессиональная догадка...

– Лиля, не сходи с ума. Как ты можешь вот так?

– У тебя парень есть?

– Есть, муж, правда, мы...

– А ты много о нем знаешь?

– Достаточно, чтобы не обвинять вот так с ходу в том, что...

– А я тоже кое-что о Митьке знаю, – Лиля выпрямилась. – Мы знакомы полтора года, живем вместе. Когда я его впервые увидала – кстати, в центральной лаборатории ЭКУ на улице Расплетина, – он уже увольнялся, ходил с «бегунком», подписывал... В общем-то это была чистая случайность, наше знакомство, и он не особенно... это я проявила инициативу. Мне казалось, что он немножко мямля, слегка не от мира сего...

– Да так и есть, я же видела твоего Митю.

– Что там у него было до меня, я не знаю. Я всегда считала, что ничего, что просто он вот такой... тихий, закрытый... Тридцатилетний девственник... Мне так было спокойнее, комфортнее жить. Никаких вопросов, никаких обязательств.

– Послушай...

– Это ты послушай. Он натолкнул нас на эту идею – проверить подозреваемого по банку ДНК жертв преступлений. И мы вышли на Ларису Белоусову только благодаря ему, Митьке.

– Но этому может быть объяснение. Другое объяснение!

– Он учился в Питере, в Высшей школе на экспертном отделении, а потом перевелся в Москву в Институт криминалистики на кафедру систематизации данных и СКП – специализированных компьютерных программ. После работал в центральной лаборатории на Расплетина. А именно там хранилище образцов ДНК. Он и сейчас туда часто заходит, у него там масса приятелей осталось. Катя, эти образцы, что мы находили на трупах, ДНК покойной Ларисы Белоусовой, их нельзя вот так просто хранить дома в холодильнике, необходим особый режим.

– Все равно...

– Это тебе все равно. Что ты понимаешь? А мне не все равно. Это мое личное дело.

– Ладно, как хочешь. Но я сейчас поеду с тобой.

Они спустились на лифте в вестибюль.

– А ты уверена, что он дома? – спросила Катя.

– Был дома полчаса назад. То есть он так сказал мне, когда звонил...

– Своих никого не будешь предупреждать?

– Это мое личное дело – разобраться до конца, прямо сейчас.

Во внутреннем дворе Лиля открыла одну из припаркованных служебных машин. Вставила ключ зажигания и на секунду замерла.

А потом заревел мотор, и они тронулись – с Петровки до Лубянки, через Варварку по набережной, через Каменный мост на Ленинский проспект в сторону площади Гагарина.

Катя на пассажирском сиденье молчала.

Если все это... весь этот бред... лишь прелюдия к задержанию...

Слезы вот-вот польются...

Никакой выдержки, вот кретинка, а еще погоны носишь...

Двор кирпичного дома, подъезд. Катя вошла – в подъезде было прохладно, из ящиков торчали газеты, вечерняя почта. Лифт поднял их. Дверь квартиры, обитая черным дерматином. Она тут уже гостила однажды. Щедрый, хлебосольный дом, стол – скатерть-самобранка. Смешные куклы на шкафу, тосты, пироги... Сердечность и радость во всем, никакой фальши.

Не было никакой фальши, я бы почувствовала. Или нет?

Лиля открыла дверь своим ключом. Они вошли в квартиру.

ПУСТО...

– Вот так, – Лиля прошла по коридору, заглянула в комнату, на кухню. Шторы задернуты, на стиральной машине – стопка высушенного белья.

Лиля опустилась на стул, словно силы покинули ее. Потом достала... Кате померещилось – пистолет, опять этот чертов пистолет! Но нет – диктофон.

– Тумак упоминала о нем, мы просто с тобой забыли. Вот. – Она включила запись.

Тот единственный допрос самой важной свидетельницы.

«А на даче все каникулы вместе... в девятом поехали в Питер... мой двоюродный брат... ВОПРОС: Что ваш двоюродный брат? ОТВЕТ: Ничего, просто он нас снимал на видеокамеру в Петродворце на фоне фонтанов, я вдруг вспомнила, так, детские воспоминания... Мы очень дружили, мы всегда все очень дружили...»