dnl

     Приглашаем нашего читателя к аргументированной полемике.

Редакция

Андрей РУДАЛЁВ – Захар ПРИЛЕПИН __ НУ, ЛЕОНОВ... НУ, НЕ ЗНАЮ...

     

     Об особом отношении Захара Прилепина к творчеству Леонида Леонова известно давно. Весной в серии ЖЗЛ вышла биография этого писателя, который прошёл практически через весь XX век, но для наших современников является совершенно неизведанным и покоящимся под спудом ярлыков "официальный советский".

     После прочтения биографии захотелось задать несколько вопросов автору о личном, интимном, восприятии этого классика. Захар Прилепин считает, что крайне неверно рассматривать литературу прошлого века как историю борьбы писателей с советской властью, а деление их на советских и антисоветских необходимо преодолевать. Сам он ищет издателя, чтобы издать отредактированный роман Леонова "Пирамида", готов делать его редактуру и страстно желает вернуть Леонова для читателя.

     

     – Можно ли говорить о двух Леоновых, по крайней мере, такое ощущение может возникнуть?

     – Нет, Леонов целен... причём он был целен, как мало кто из числа его современников.

     Другой вопрос, что восприятие его критикой, а впоследствии и читателями, начиная с послевоенного времени, было тотально ошибочным – но Леонов никак не пытался переломить такое вот восприятие своих текстов. После нервотрёпок 30-х он предпочитал пожить в тишине.

     В итоге мы имеем сегодня удручающую картину: Леонова почитают за безусловную величину, а то и за гения те, кто всерьёз прочёл его, а те, кто не читал – и знать не хотят. Для них что Леонов, что Бабаевский, что Георгий Марков – всё одно и то же.

     

     – Чего о нём не знали в Советском Союзе?

     – Ну, самый элементарный ответ: никто не знал его белогвардейского архангельского прошлого и трёхлетний период активной антисоветской журналистской работы в архангельской газете "Северное утро". Думаю, что исследователь Леонова Владимир Ковалёв, работавший в архивах, был в курсе – но он ни разу даже не намекнул на это в своих работах.

     А вообще про леоновскую молодость даже его близкие и родные не знали вплоть до середины 90-х годов.

     

     – Приближенность к власти, титул официального советского писателя сказалось на его восприятии?

     – Конечно, сказались, да и не только на его восприятии. У нас как произошёл этот чудовищный слом в конце 80-х – начале 90-х, так ситуация и не исправилась.

     Надо выходить из этих никчёмных градаций советский-антисоветский, они уже ничего не объясняют. А то у нас всё какой-то детский сад творится: Пастернак хороший, потому что его травили (а то, что он долгое время был одним из главных официальных советских поэтов, мы вроде как и не очень помним); Булгаков, конечно же, тоже хороший (а про "Батум" мы сделаем вид, что это он проявил слабость – но простительную, простительную потому, что железный маховик и век-волкодав); и Платонов хороший – оттого, что "разочаровался" – а если б не разочаровался, мы б тогда ещё подумали; и Твардовский тоже ничего – потому что "Новый мир", и либерализация, и зелёный свет Солженицыну – а если б не всё это, мы б тогда ещё подумали и про Твардовского; зато Бродский – точно икона, потому что гений, ссылка, не печатали, а оду на отделение Украины кто-то другой написал, а не он... Ну и так далее. В итоге, разве что графа Толстого Алексея Николаевича ещё раз спас его графский титул, и очевидная мощь книжки "Пётр Первый"; зато Шолохова недотыкомки и упыри теперь уже будут терзать во веки веков, не отдавая ему его же "Тихий Дон", а все остальные советские величины, в лице того же Леонова, или Всеволода Иванова, или Федина, внимания в университетских программах получают примерно столько же, сколько, например, писатели народов Севера.

     Всю эту колченогую иерархию надо ломать. Лично мне, очевидно, что "Дорога на Океан" Леонова – роман более сильный, чем "Доктор Живаго", а "Партизанские повести" Иванова – не менее литература, чем "Собачье сердце" Булгакова. Ну и так далее, вплоть до конца века – где величина Юрия Кузнецова никак не уступает величине того же Бродского. Я вовсе не ратую за то, чтоб первых оставили, а вторых зачистили. Я ратую за равноправие.