dnl

     Могу только сказать, что 10 тысяч детей Чернобыля военными самолетами мы вывезли на лето в 30 стран мира, 800 детей прооперировали в США – операции на открытом сердце, теперь эта работа продолжается в России, в Центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, десяткам тысяч бесплатно вручали слуховые аппараты, глюкометры для детей с диабетом. Последние три года оказываем психологическую поддержку и медицинскую защиту детям из Южной Осетии. В 2008 году, когда произошли военные действия, мы собрали ребят у нас в реабилитационном центре, в прошлом году организовали три смены, в этом – две.

     У нас есть и "штучные" проекты. После захвата школы в Беслане мы выявили, что 40 детей в результате гибели одного из родителей стали полными сиротами. Мы каждому открыли счёт на 50 тысяч рублей, 20 человек уже подросли и мы помогли им устроиться в вузы, получить шанс на счастливую жизнь. Сейчас они уже взрослые люди, но мы не забываем о них.

     Была программа "Фронтовые дети Чечни", шефство над которой взял Иосиф Кобзон. Около 80 ребят, получивших огнестрельные ранения во время чеченской войны, проведены по жизни индивидуально, им мы открыли счета, собирая каждому по возможности по 20 тысяч долларов. Некоторым семьям на эти средства покупали целые дома. Один мальчик, потерявший руку и глаз, уехал с мамой в Казань, там мы им купили квартиру. Мальчик поступил в Казанский университет на физический факультет, закончил аспирантуру, специалист по ядерной физике. Ещё одну четырёхлетнюю девочку, у которой одним снарядом оторвало обе ножки и убило мать, раз в полгода возили в Москву делать новые протезы. Много лет так делали, ведь человечек растёт!

     Ещё хочу сказать о семье Мининых, сильно пострадавшей в южно-сахалинском землетрясении в 2007 году. Погибли четверо детей, родители жены, другие близкие родственники, чудом выжили только муж и жена, которой ампутировали обе ноги. Супругов отправили в Хабаровск, в качестве компенсации дали однокомнатную квартиру. С горя они запили, и тогда приняли удивительное решение – спастись рождением новых детей. И этим двум детям мы назначили наши скромные стипендии по одной тысяче рублей в месяц до их совершеннолетия. Мининым и многим другим требуется признание, чтобы кто-то понял, что они победили невзгоды и продолжают жить. Перед таким подвигом надо снять шляпу!

     

     – С одной стороны – вы писатель, приверженец слова, образа, с другой – организатор, с последовательно вытекающим счётом перевёденных для Детского Фонда средств, отправляющихся затем на помощь детям. Так всё же, по прошествии лет, какую из сторон в своей жизни вы считаете действенней – буквенную или цифирную?

     – Слово, конечно, выше, оно должно облагораживать людей, подстёгивать к попытке анализа, в литературе я и стремлюсь к этому, хотя никакой миссии в этом не вижу и не признаю. Я пишу для себя, пишу, о чём болит сердце, что считаю требующим соучастия, сострадания. А цифры и деньги для меня не самоцель, лишь способ помочь кому-то. Отношусь к ним, как к исполнительской функции Фонда.

     

     – За так называемый кризисный 2009 год число долларовых миллиардеров в России возросло почти в два раза. По идее во столько же должно было увеличиться меценатство (если, конечно, вообще такое понятие ещё живо, смещённое спонсорством, сколько дающим, столько и "отбивающим" обратно).

     – Сейчас наш Фонд находится в состоянии конкурентной борьбы за выживание. Да, нам помогают, но среди спонсоров у нас нет олигархов, поскольку мы общественная организация, а они содержат личные, корпоративные фонды, через которые оказывают свою помощь. Для нас средств у них не находится. Но нам помогают бедные, средние, слабые, и программы решаются, как раньше.

     

     – Одной из самых острых проблем незащищённого детства считаю "порочный круг", когда не устроившиеся и потерявшиеся во взрослой жизни сироты, детдомовцы, дети из неблагополучных семей рожают и бросают потомство, обрекая его на повторение своей истории жизни.

     – Да, тиражирование сиротства печально. В России много подкидышей, живущих сначала в доме ребёнка, потом в дошкольном и школьном детских домах. Они просто не знают, что такое жизнь в семье, не имеют достойного развития, не понимают, кому они нужны после наступления совершеннолетия и как вести себя дальше!