До Берлина - 896 километров

Действительно, навстречу нам неслись два вездехода. Один с охраной, а на втором, сверкающем лаком «виллисе», на том самом джипе, который был преподнесен от хмени американской армии нашему командующему, на зереднем сиденье мелькнула высокая фигура маршала Конева. Машины с урчанием разминулись.

— Сикстинку смотреть поехал, — сказал Петрович.

Новое словообразование прозвучало прямо-таки кощунственно. Но наши ученые спутники, к счастью, пропустили его мимо ушей.

— Удивительный у вас командующий, — сказал тот, что был при полковничьих погонах. — Ведь это он вытребовал нас сюда, хотя проблема галереи все еще висела в воздухе. "Ищите, — говорил он нам при первой встрече. — Ищите, как хлеб ищут. Мы теперь отвечаем за нее головой перед всем человечеством".

Последний военный репортаж

В Берлине подписана безоговорочная капитуляция Германии. Даже не верится, что война окончена. И боже ж мой, как хорошо на душе. Когда подполковник Дорохин известил меня об этом по телефону, я, признаюсь, сразу даже и не осознал всего значения этой вести. Поблагодарил. Положил трубку на зеленый ящик, и только после этого до создания дошло, что это же кончилась война. Достал из кармана фотографию жены, сына, крохотной чернявой Алены и, в этом стыдно признаться, вдруг заплакал. Заплакал первый раз за всю войну.

А через полчаса в белесой майской ночи деревья старого парка просто-таки затряслись от беспорядочной разнокалиберной стрельбы. Палили все, кто из чего. Палили, не жалея патронов — к чему они теперь, когда кончилась война? Признаюсь, и я не утерпел и опустошил обойму в раскрытое окошко. За этим несерьезным занятием и застал меня фоторепортер капитан Николая Фиников. На нем не было лица.

— Товарищ подполковник, налет на штаб?

— Какой налет? Что с вами?

— У меня в комнате пули свистят.

Действительно, в нашем доме стреляли, отчего надтреснутое зеркало жалобно звенело на стене. Но почему пули свистели у Финикова?

Все разъяснилось так. Фоторепортеры со своей лабораторией расположились, оказывается, наверху, в мезонине. Чтобы не мешал свет, они наглухо завесили окна одеялами. Фиников пораньше залег спать и ничего о капитуляции Германии не слышал. Проснулся от веселой этой пальбы, причем действительно несколько пуль просвистело у него в комнате. Оказывается, шоферы на радостях, дали залп из винтовок в потолок. Пришлось дать им ради праздника нагоняй. И вот теперь, притихшие и пристыженные, они накрывали в комнате праздничный, пиршественный стол.

В парке еще палили. Под грохот этих веселых выстрелов и позвонил дежурный с военного телеграфа. Поздравил с победой и тут же прочитал полученную из Москвы срочную депешу. Я берегу ее до сих пор, это последнее военное задание, пришедшее ко мне, когда на всех фронтах, кроме нашего, война уже кончилась. Вот она: "Из Сапфира в Аметист. Вручить немедленно корреспонденту «Правды» подполковнику Полевому. Подробно осветите освобождение Праги. Место не ограничиваем. Учтите, корреспондент «Комсомолки» Крушинский едет в Прагу танками Лелюшенко. Генерал Галактионов".

Ой-ой-ой! Ай да Крушинский! Он исчез с утра, никому ничего не оказав. Решили, что репортерский дух погнал его на Первый Белорусский смотреть подписание капитуляции. Мы-то тут стреляем в воздух, бражничаем по случаю победы, а он, видите ли, идет с танками Лелюшенко. Схватив со стола кусок колбасы, покидаю дружескую компанию и отправляюсь к «оперу». Подполковник Дорохин дежурит по оперативному отделу и мается в одиночестве. Он подтверждает: да, в Праге антигитлеровское восстание развивается. Многие районы в руках повстанцев, но части СС, не сложившие оружия, атакуют их, положение у повстанцев тяжелое, одна за другой в эфир идут трагические телеграммы. Мне показывают их запись.

"Немцы стягивают в город новые части. Ведем неравные бои.

Просим Красную Армию, армии союзников о срочной помощи".

"Положение вечером ухудшилось. Немцы ввели в бой танки.

Артиллерия расстреливает баррикады. Мы истекаем кровью.

Братья, ждем помощи… Красная Армия, сотвори еще чудо. Спаси

нас".

Дорохин объясняет детали обстановки; пражское восстание охватило центр города и его индустриальные районы. Эсэсовцы не признали подписанную в Берлине капитуляцию. Ведут яростные бои. Наступают. Туда же, в Прагу, откатывается из Силезии мощная группировка «Центр» под командованием фельдмаршала Шёрнера.

Судя по всему, предположение маршала Конева о том, что этот Шёрнер замышляет ворваться в Прагу, соединиться там с эсэсовскими частями, чтобы, прикрываясь архитектурными святынями города, завязать длительную борьбу и дождаться американских дивизий, это предположение явно оправдывается. А восстание, судя по трагическому тону телеграмм, по-видимому, действительно истекает кровью в уличных боях.