До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

Энкиду жил с дикими животными, как друг, как с равными себе, защищая их от охотников. Чтобы оторвать его диких животных и очеловечить, чтобы он мог встретиться с Гильгамешем в Уруке лицом к лицу, отец одного охотника (которому Энкиду очень вредил, ломая ловушки, засыпая ловчие ямы и уводя зверей) надоумил своего сына пойти к Гильгамешу и посоветовать ему приказать послать блудницу по имени Шамхат с целью перевоспитать Энкиду и изменить его образ жизни. И в один из дней, когда Энкиду подошел к артезианскому колодцу вместе с животными, в засаде его поджидали посланные Гильгамешем охотник и Шамхат. Охотник сказал:

«Вот он, Шамхат! Раскрой свое лоно,
Свой срам обнажи, красы твои да постигнет!»
Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,
Распахнула одежду, и лег он сверху,
Наслажденье дала ему, дело женщин,
И к ней он прильнул желанием страстным.
Шесть дней миновало, семь дней миновало —
Неустанно Энкиду познавал блудницу,
Когда же насытился лаской,
К зверью своему обратил лицо он.
Увидев Энкиду, убежали газели,
Степное зверье избегало его тела.
Вскочил Энкиду — ослабели мышцы,
Остановились ноги, — и ушли его звери.
Смирился Энкиду, — ему, как прежде, не бегать!
Но стал он умней, разуменьем глубже,
Вернулся и сел у ног блудницы,
Блуднице в лицо он смотрит,
И что ему скажет блудница, — его слушают уши.
Блудница ему вещает, Энкиду:
«Ты красив, Энкиду, ты богу подобен, —
Зачем со зверьем в степи ты бродишь?
Давай введу тебя в Урук огражденный,
К светлому дому, жилищу Ану,
Где Гильгамеш совершенен силой
И, словно, тур, кажет мощь свою людям»[17]

.

Весь в нетерпении и полный самоуверенности, Энкиду готов идти в Урук и даже соперничать там с могучим Гильгамешем, но Шамхат, перед тем как им направиться в город, напоминает Энкиду об исключительной силе Гильгамеша.

Тем временем Гильгамеш узнал во сне о прибытии Энкиду. В своем сне Гильгамеш рассказывает матери, что не может поднять «его» или отодвинуть, хотя он и «прилепился к нему, как к жене». Нинсун истолковывает значение сна: «Тот, что явился, как небесные звезды, что упал на тебя, словно камень с неба… я же его сравняла с тобою — сильный придет сотоварищ, спаситель друга, во всей стране рука его могуча, как из камня небес, крепки его руки, — ты полюбишь его, как к жене прильнешь ты, он будет другом, тебя не покинет — сну твоему таково толкованье». Тогда Гильгамеш говорит, что далее во сне он видел, что «в огражденном Уруке топор упал, а кругом толпились: край Урука к нему поднялся, против него весь край собрался, народ к нему толпою теснится, — полюбил я его, как к жене прилепился, и к ногам твоим его принес я, ты же его сравняла со мною». И снова Нинсун, мать Гильгамеша, толкует его сон: «В том топоре ты видел человека, ты его полюбишь, как к жене прильнешь ты, я же его сравняю с тобою — сильный, я сказала, придет сотоварищ, спаситель друга…» Подобные вещие сны типичны для древних документов Ближнего Востока. Сны Иосифа, где члены его семьи вначале представлены снопами, а потом в виде небесных светил; и сны фараона, где тучные и тощие коровы толковались как годы (затем годы символизировались колосьями) (Быт., 41: 1–7) — это все знакомые примеры двойственных снов. Через всю древность сны рассматривались как божественные послания, которые, если их правильно истолковать, раскрывали божественные планы и течение будущих событий.

Тема братства проходит сквозь весь древний ближневосточный (а также индоевропейский. — Ред.) эпос. Глубокая привязанность, существовавшая между Гильгамешем и Энкиду, имеет параллели с дружбой Ахиллеса и Патрокла или отношениями между Давидом и Ионафа-ном. (В таких банальных темах важен не сам предмет обсуждения, а его включение в эпический репертуар, являющийся высокоизбирательным.)

В Уруке Гильгамеш и Энкиду схватились друг с другом в схватке и произвели друг на друга такое впечатление, что между ними завязалась дружба, целью которой стало изгнание зла с лица земли. Поскольку зло представлялось в облике драконов, то у героев было полным-полно работы, и Гильгамеш отвлекся от своих жестких методов руководства в отношении подвластного народа.