До чего доводят азартные игры

Пока шли поиски, Крис рассказал мне, что случилось. Отправившись за нами, они попали в штиль и простояли в нем месяц. Провизия была на исходе, в команде начались волнения. Мятежники оставили офицеров без еды и воды. У капитана, видимо, был свой запас, а помощники остались уповать на милость неба. Он, Анару и Теноа пытались им помогать, но мятежные матросы не позволяли. А потом еще и разгорелся пожар, который они пытались потушить, задраив люки, но не вышло. Они срубили мачты, чтобы построить плот, но разругались и дело встало. А потом пришли мы.

Я слушал его и понял только одно – Идел была права, от начала и до конца.

Поиски продолжались целый день, но никто так и не откликнулся. Я краем уха слышал, как Ирен ругается с капитаном.

– Нельзя прекращать поиски! Он… Этот человек должен быть там.

– Но мои люди везде смотрели, заглянули под каждую доску…

– Неважно, я сама пойду.

Я пошел с ней. Нам никто не мешал. Ничего не говоря, мы спустили шлюпку на воду. Несколько склянок мы, не переставая, звали ее, кружа на месте взрыва, заплывая гораздо дальше. Вдруг голос Ирен дрогнул и она, как подкошенная, опустилась на дно шлюпки. Я едва успел ее подхватить. Встретившись глазами, мы без слов поняли – это все. Я сел на весла, спиной к ней, и погреб к судну. Спустя время и она присоединилась ко мне. Наши гребки были неправильными и дергаными, но мы добрались таки и молча расстались. Мы двинулись в обратный путь. Бывшая команда “Людоеда” расщепилась. Ее бывший капитан в основном сидел в каюте. Ирен, быстро набрав сил и смахнув с себя горе, активно участвовала в работах на парусах, чего не делала даже на “Людоеде”. Никто ей этого не предлагал, но никто и не запрещал. Кажется, она избегала меня. Как-то раз я зачем-то спустился на орлопдек и заметил женскую фигуру, быстро скрывшуюся. Поднявшись, я увидел ее уже на опердеке. Возможно, мне померещилось. В любом случае, я тоже не искал встречи с ней. Не мог смотреть в это лицо.

Я уступил ей каюту, а сам устроился в кубрике. Хотя роли это не играло никакой – сон нигде не берет меня. Я забываюсь от усталости и выпитого рома на несколько минут и просыпаюсь опять. Стоило мне прикрыть глаза, как я видел ее.

Измучившись, я тихо, чтобы никого не разбудить, встал и подошел к трапу. Когда я вышел на палубу, в полутьме я разглядел знакомую женскую фигуру, сидящую на русленях.

– Ты – свет во тьме, душа моя. Ты светишь мне, цветные сны храня. Дочурка, я так люблю тебя… – тихо напевала Ирен и пробормотала что-то, я не разобрал. – Ты помнишь наш язык? – с печальной улыбкой в голосе спросила она и заплакала.

Я закрыл глаза и прижал руку к груди. Никогда не мог понять, почему сердцу приписывают столько функций, ведь это только насос. Наверное, все потому, что в минуту грусти именно в области сердца что-то болезненно разрывается. Лучше бы я никогда этого не выяснял.

Под моей ногой скрипнула доска и Ирен, мгновенно овладев собой, огляделась и громко спросила:

– Кто здесь?

Я вышел.

– А, это вы, господин Меткалф…

– Флакт, прошу вас, госпожа Регресар.

– Хорошо, Флакт. Тогда и вы зовите меня Ирен.

Я молча подошел и сел рядом.

– Вы, наверно, ненавидите меня, – сказала она.

– За что?

– За то, что я сделала.

– Это только между вами. Мне вас ненавидеть не за что.

Она промолчала. Я спросил:

– Помните, вы сказали, что в первую очередь человек бросается на того, кто на него слишком похож, а во вторую – на самого близкого к себе?

– Помню, – немного с удивлением ответила Ирен.

– Почему?

Задумавшись, она сказала:

– Потому, что первый слишком хорошо тебя понимает. А второй всегда простит. То есть, я так думала…

Ирен запнулась и сжала губы.

– Она понимает, почему вы так поступили.

Слегка усмехнувшись, она покачала головой.

– Идел никогда не была человек прощающим.

– Я этого не говорил.

Ирен посмотрела на меня. Я отвернулся.

– Наверно, это все, на что я могу теперь рассчитывать. Флакт, ведь вы все это время были вместе, так?

– Так.

– Расскажите мне.

И я рассказал. Все, от начала и до конца, ничего не утаивая. Ирен не перебивала. Только резко вскинула голову, когда речь зашла о Саффи и еле заметно подняла брови на моменте с деньгами. Когда я закончил, она сказала:

– Спасибо, Флакт. Что были с ней, когда… меня не было.

– Это меньшее, что я мог сделать, чтобы вернуть долг.

– Долг? У вас нет передо мной долга.

– Не перед вами.

Она впервые чуть хохотнула и я улыбнулся, стараясь запомнить этот смех.

– Знаете, в своих рассказах она много чего недоговаривала. Например, того, что долгое время люди думали, что у матери родилась только одна дочь.