До чего же довёл меня блюграсс. Блюзы и монстры, которые разрушали мою жизнь

– Что есть, то есть, Берг. Только на нём стопроцентно ясно и верно сформулированы наши идеи, описаны наши представления. Нет языка чище. Санскрит – язык общения древних арийцев.

– Ага…

– Они обладали самой первой и единственно верной религией в мире. Вели арийский образ жизни, как я тебе уже говорил. Недаром Будда Гаутама называл свои истины арийскими ещё в шестом веке до нашей эры.

– Ну и ну, – удивился я. – А в школе и в ашраме его изображают совсем иначе.

– Ещё бы, Берг. Дело в том, что нашим наставникам невыгодно, чтобы мы знали правду.

– Чем не выгодно?

– Когда-нибудь сам узнаешь, Берг. Всему своё время. А пока запоминай, что я говорю тебе, иначе ты не сможешь понять расовую теорию. Терпение, Берг, договорились?

– Обещаю, – ответил я.

– А теперь, Берг, ты узнаешь, зачем я вызвал тебя сегодня. Только не волнуйся – бояться тебе нечего.

– Не буду, – кивнул я в ответ.

– Слушай меня внимательно, я хочу, чтобы ты запомнил то, что услышишь.

– Слушаю.

– Дело в том, что облачный саван не только заслоняет солнце, он делает тебя чище.

– Как ванна?

– Правильно, соображаешь, Берг. Что-то вроде ванны. А ты ведь не боишься купаться?

– Нет. Не боюсь.

– Значит, у тебя нет оснований пугаться и савана и его чар. Он вымывает из тебя всё еврейское, страхуя от очередного холокоста.

– А что такое, этот холокост, Эдди?

– Поймёшь, когда узнаешь про предыдущий. Который только что закончился. Я покажу тебе красивые картинки. Не переживай. Как только напечатают, сразу и покажу. Мы вообще собираемся открыть музей холокоста в новом помещении нашего клуба. Там и алтарь будет. Тебе понравится, Берг, вот увидишь. Штука весёлая.

– Правда?

– Естественно, Берг, всё по-настоящему. О том, как это случится, Великий Кунаклястер поведал мне лично, проинструктировав подробнейшим образом. Как только он предстанет перед нами в своём истинном виде, во всей своей красе и мощи, восторжествует Einheit — полное единение, и на земле останется никого, кроме таких как мы с тобой, хороших людей. Они называют это манихейством или двоякостью, но это не более чем скверное определение прекрасных вещей. Наступит день, и мы сольёмся в единое целое, мы будем вместе. Объяснял ли я тебе, что такое вместность, кажется, объяснял, ты не помнишь, Берг? И про Gemutlichkeit (комфортность) – чувство семьи единой, по-моему, тоже что-то говорил.

– Говорил, говорил.

– Итак, когда наступит день нашего единения, мы наконец познаем истинное счастье и свободу, которым не будет ни конца, ни края.

– С ума сойти!

– И это ещё не всё, Берг. Далеко не всё.

– Неужели?

– Ни в коем случае. Это вообще не конец, а только начало. Когда Кунаклястер придёт в этот мир, изменив его полностью, он осчастливит всех его обитателей. Довольны будут все и всегда, потому что Ка очистит почву и всё, что в ней находится. Страданиям любого рода наступит конец. А верующих ожидают покой и счастье ныне и присно и во веки веков, аминь.

– Ты не шутишь?

– Шутки здесь неуместны, Берг. Всё будет бесплатно. Захотел приодеться – костюм возникнет перед тобою из воздуха. Ты ещё и сам не решил, чего тебе не хватает, а оно уже тут как тут. Проголодался – твои любимые лакомства смотрят на тебя. Можешь съесть сколько влезет – всё равно не растолстеешь. Потому что продукты, дарованные Кунаклястером, настоящие. Нет пищи натуральнее. Она питательна настолько, что даже если тебе не захочется добавки, ты подкрепишься с одного раза и будешь сыт ныне и присно вовеки веков, аминь. Любишь стейки? – Они будут из правильной телятины, достойной браминов Хиндустана.

– А как насчёт жареной картошки?

– Будет и картошка. Сколько захочешь, и прожаренная как надо. Такой ещё не пробовал ни ты, ни кто-либо другой, потому что её нигде нет. Это будет платонический картофель фри. И ты сможешь объедаться ею до бесконечности, пока не наступит…, – тут Эдди ввернул слово, которое я не смог разобрать.

– Неужели всё так и будет? Просто не верится, насколько всё это хорошо.

– Не сомневайся, Берг. Всё так и будет, – перебил меня Эдди. – Ведь ты мне веришь? – повторил он дважды.

– Конечно, верю. Но это такая фантастика.

– Нет, Берг, это не фантастика. Я лично общался с Кунаклястером и он угощал меня газировкой с таким вишнёвым сиропом, какой я в жизни не пивал, да и ванильное мороженое было ей под стать. Заметив моё изумление, Он обещал мне, что у всей газировки будет такой же вкус вовеки веков, аминь. И он не обманул меня, Берг. У той, что я постоянно пью в Шепард-парке вкус точно такой же, как у той, что он изготовил у меня на глазах. Я мог бы питаться одной газировкой, веришь, Берг? C какой стати мне рассказывать небылицы про чудеса Клястерлянда, если всё это неправда? Скажи на милость, разве я похож на сумасшедшего, Берг?

– Нисколько, – заверил я его. – Только псих способен выдумать такое из головы.

– Стало быть, всё сказанное мною правда. Правильно, Берг?

– Правильно, – подтвердил я громко и одобрительно. И тогда он перешёл к голым девочкам.