До и после

У Фостера не было английского четвертым уроком, но это хорошо, потому что я и так видела его очень много. Хотя в последние недели я обнаружила, что это происходит все реже и реже. Конечно, много времени занимал футбол, но было и кое-что еще, что я не могла игнорировать, — между ним и Марабель что-то происходило.

Я видела, как они вместе обедали в столовой или разговаривали в коридорах на переменах. Я видела, что она нравится Фостеру. Марабель же, напротив, было сложно разгадать. Казалось, ей нравится общество Фостера, но в ней определенно присутствовала некая сдержанность. По крайней мере так мне думалось, когда я следила за ними в коридорах.

В то же время Линдси и Кэс, кажется, больше и больше времени проводили вместе, да еще с достаточным энтузиазмом с обеих сторон, чтобы я чувствовала себя изрядно обделенной. С каждым наполненным хихиканьем сеансом флирта, который мне приходилось наблюдать, перспектива предстоящей поездки в Ридинг становилась все более привлекательной.

Это станет моим бегством. Бегство Девон Теннисон из Темпл-Стерлинга. Как поездка в «Диснейленд» или типа того.

По крайней мере так я привыкла думать, пока не увидела лист записи на доске объявлений.

С тех пор как миссис Уэнтворт повесила листок, остальные строчки оставались пустыми. Поездка была запланирована на следующую неделю, и я была почти уверена, что мы поедем только вдвоем.

Но сегодня имен стало больше.

Мария Сильва. Лорен Макфи. Вполне приемлемо.

Но под ними.

Кэс Кинкейд.

Линдси Рэншоу.

Джордан Хантер.

Эзра Линли.

Какого. Черта.

На перемене я загнала Кэса в угол.

— Ребята, зачем вы едете в Ридинг? Их футбольная команда — один смех.

— Это надежное место. Любой парень из Темпл-Стерлинга легко попадет в их команду.

Я молча смотрела на него в упор.

— Ладно, хорошо. Там есть пляж.

— Это атлантическое побережье, Кэс. Там слишком холодно для купания!

Кэс положил руки мне на плечи.

— Это как халявные каникулы, Дев! Мы решили, что будет весело.

— Но ты же ненавидишь Эзру.

— Я его не ненавижу. И я не заставлял его записываться. Он просто стоял рядом с нами, когда мы с Линдс и Джорданом решили поехать.

— Линдс?

— Да, Линдси. Ты же знаешь.

О да, я знала. Милое прозвище — первая отметка на Дурацком шоссе, ведущем прямиком к городку Отношений. А придумывание названий несуществующим дорогам и городам, чтобы выразить свое несчастье, наверное, первый шаг к безумию.

Мне захотелось плакать. Ридинг должен был стать моей поездкой в мой будущий колледж. Но, кажется, мое мнение мало что значило.

* * *

Пока, кажется, все вокруг меня ползли к городку Отношений, а я стремилась в Ридинг, дома что-то назревало. Не конфликт — на самом деле кое-что совершенно противоположное конфликту. Мои родители так гордились Фостером и его футбольными достижениями, что захотели устроить вечеринку для него и всех его новых друзей.

Я опасалась этой идеи с самого начала. Во-первых, было ужасно сложно устроить вечеринку, которая привлекла бы игроков старшей футбольной команды Темпл-Стерлинга и их знакомых, без алкоголя, а Фостер был непоколебим в своем решении пригласить своих друзей из футбольной команды, а также нескольких ребят, с которыми сумел подружиться во время своего невероятно короткого пребывания в команде «С». Также он захотел, чтобы пришли «Будущие революционеры американской науки», и конечно, там должна быть Марабель.

— О, придет только половина, — сказала мама, когда мы отправились за продуктами. — Так всегда бывает.

— А что насчет девочек? — спросила я, пока мама приценивалась к бумажным тарелкам. — Мы с Марабель будем единственными девочками!

— Милая, Фостеру всего четырнадцать, у него мало друзей-девочек. Если тебе станет легче, пригласи несколько своих подружек, хорошо?

Я пробурчала, что осталось слишком мало времени и никто не сможет. Но все, кому я позвонила, решили прийти. Даже очаровательная мисс Реншоу, позвать которую меня уговорил Кэс.

Еще я заставила Фостера узнать у одного из девятиклассников телефон Грейси Хольтцер, и он пригласил ее. Я даже из другого угла комнаты слышала, как она взвизгнула на другом конце линии.

— Это здорово. Она приведет свою свиту, — сказала я.

Фостер просто скорчил рожу.

Наступило семь часов вечера субботы, а дом был пуст. Обеденный стол в столовой был заставлен едой. Я надела свои лучшие джинсы, а Фостер — подумать только — одну из рубашек, которые моя мама купила ему в начале лета.

Мои родители закрылись наверху на весь вечер, но мама продолжала спускаться и нервно мельтешила по столовой, переставляя стопки бумажных тарелок и проверяя уровень льда в морозильнике. Как будто невидимая толпа каким-то образом истощила запасы за те десять минут, что ее не было. Фостер сидел на диване, переключал каналы и выглядел таким же невозмутимым, как всегда, хоть и с этой непривычной новой стрижкой и в новой рубашке. Я на секунду задержалась в дверном проеме, наблюдая за ним. Почему-то... все в животе завязалось узлом. Я с нетерпением ждала стука в дверь. Кто-нибудь придет. Кто-нибудь обязательно придет.

Я тяжело сглотнула. Никто не придет.

— Фостер?