До и после смерти Сталина

«Казалось, что с цепи спущены мрачные волкодавы догматизма, заливистые дворняги демагогии, быстрые борзые карьеризма, брыластые бульдоги черносотенства, хорошо натренированные легавые юдофобии».

На Лубянке тонко ощущали настроения в верхах.

18 августа 1951 года министр госбезопасности обратился в ЦК:

«Докладываю, что по имеющимся в МГБ СССР данным, раввин, он же председатель правления московской синагоги Шлифер Соломон Михайлович проводит враждебную националистическую работу. Используя свое руководящее положение в синагоге, Шлифер после создания государства Израиль, а затем в связи с приездом в Москву главы миссии этого государства Мейерсон организовал торжественные богослужения, сопровождавшиеся националистическими сборищами евреев у здания синагоги».

Голда Мейерсон (Меир) — первый посол Израиля в Советском Союзе (а затем министр иностранных дел и глава правительства) — приехала в Москву еще в 1948 году. СССР первым де-юре (то есть в полном объеме) признал еврейское государство, и в ту пору Голду Меир советские руководители принимали более чем любезно. Но прошло три года, и отношение к Израилю и евреям полностью переменилось.

Задолго до «дела убийц в белых халатах» начались аресты врачей-евреев. 27 февраля 1952 года Игнатьев переслал Сталину протокол допроса арестованного ассистента кафедры лечебного питания Центрального института усовершенствования врачей Академии медицинских наук:

«Арестованный Левин Г.Л., сын врага народа Левина Л.Г., показал, что в клинике лечебного питания существует националистическая группа, возглавляемая директором клиники профессором Певзнером М.И. Участники группы применяли порочные методы лечения, наносящие ущерб здоровью больных и подрывающие советское здравоохранение. Из числа лиц, входящих в эту группу, кроме Левина Г.Л., арестованы Берлин Л.Б. и Левин Б.С.».

В этой записке сформулировано обвинение: врачи-евреи сознательно вредят своим пациентам. Если Сталин глава государства! — изъявил желание прочитать протокол допроса арестованного врача, это означало, что сама идея если и не принадлежит ему, то была с ним обговорена, и он желал знать, как далеко продвинулись чекисты.

Дело клиники лечебного питания начинал еще Абакумов. 4 июля 1950 года он отправил записку секретарю ЦК Маленкову:

«По имеющимся в МГБ СССР данным, в результате нарушения большевистского принципа подбора кадров в клинике лечебного питания Академии медицинских наук СССР создалась атмосфера семейственности и групповщины. По этой причине из 43 должностей руководящих и научных работников клиники 36 занимают лица еврейской национальности. На излечение в клинику попадают главным образом евреи».

Записка стала результатом доноса. Медицинский чиновник сигнализировал в органы о том, что «при заполнении истории болезни не заполнялись графы «национальность» и «партийность». А почему? Не потому, что и то, и другое, вообще говоря, не имеет никакого значения для терапии, а потому, что врачи пристраивали своих… И какое отношение все это имеет к Министерству государственной безопасности?

Но Маленков знал, как он должен реагировать на подобный сигнал. Расписал записку Абакумова другим секретарям ЦК и только что назначенному заведующим отделом административных органов ЦК Василию Емельяновичу Макарову: «Доложите предложения на заседании секретариата ЦК».

2 августа Макаров исполнил поручение:

«В работе клиники лечебного питания Научно-исследовательского института питания АМН СССР имеются серьезные недостатки в подборе и расстановке кадров. Некоторые должности научных сотрудников замещены по представлению проф. Певзнера политически сомнительными лицами, скомпрометировавшими себя в прошлом, имеющими связь с родственниками, живущими за границей.

Считали бы необходимым поручить Министерству здравоохранения СССР проверить работу клиники лечебного питания и укрепить кадрами. О результатах доложить в ЦК ВКП/б/».

Через полгода Макаров будет назначен заместителем министра государственной безопасности. Работник московского партийного аппарата, он в войну стал профессиональным политработником, получил погоны генерал-лейтенанта.

Родственники за границей — вот, что интересовало МГБ.

Заслуженный деятель науки РСФСР профессор Мануил Исаакович Певзнер, когда-то работавший в немецких клиниках, стараниями следователей превратится в британского шпиона — английские агенты были очень востребованы в таких разработках. Но профессор, которого и сегодня называют одним из основоположников отечественной диетологии и клинической гастроэнтерологии, подвел чекистов: умер от инфаркта в мае 1952 года — до ареста «врачей-убийц». А его клиника, некогда ведущее медицинское учреждение, фактически перестала работать.

Занимался делами раввина московской синагоги и врачей-диетологов полковник МГБ Анатолий Рассыпинский. Он был из числа «следователейзабойщиков», которые в прямом смысле выбивали показания.