До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Художественные деяния наших давних предков — еще один намек на увлеченность их мыслями об иных мирах. На скалах по всему миру исследователи обнаружили десятки тысяч рисованных изображений, причем возраст некоторых из них превышает 40 000 лет. Среди них можно найти целый зверинец, от льва и носорога до творческих гибридов оленя с женщиной или птицы с мужчиной. Изображение человека там вторично и часто выполнено в виде примитивного наброска, если вообще появляется. Коллекции отпечатков человеческих ладоней встречаются во множестве и часто представляют собой хаотичное скопление перекрывающихся обведенных контуров. О смысле подобных композиций мы можем только догадываться.

Попытка прикоснуться к иному царству? Жажда приобщиться к бесконечной, кажется, твердости камня? Своеобразное пышное украшение? Первобытный вариант надписи «Здесь был Вася»? Намерения со временем меркнут, и нам остается только гадать. Размышляя об этом, мы узнаем в танцующем шамане и умирающем бизоне первые плоды творческой силы, в точности похожей на нашу собственную. Вглядываясь в наскальные рисунки, мы встречаем там собственное отражение.

Это повод для глубокого волнения и одновременно ловушка. Желание встречи с древними культурными родичами может завести нас не туда и заставить приписать художественным работам древних неверный смысл. Может быть, пещерное искусство всего лишь бессмысленные каракули раннего сознания. Или, в более возвышенном описании, пещерное искусство, так сказать, демонстрирует нам древнюю тягу к прекрасному — то, что некоторые называют «искусством ради искусства»[194]. Разгадывать побуждения тех, кто жил сотни веков назад, рискованно, и увлекаться этим не стоит. Но когда думаешь о том, какие трудности необходимо преодолеть, чтобы добраться по крайней мере до некоторых из этих площадок, — археолог Дэвид Льюис-Уильямс описывает, как исследователи сегодня и, надо понимать, пещерные художники в те времена «больше километра ползли и пробирались на четвереньках по узкому, абсолютно темному проходу, скользили по глинистым склонам и брели по темным озерам и скрытым под землей рекам»[195], — то объяснение типа «искусство ради искусства» кажется не слишком правдоподобным. Даже особенно склонные к богемному образу жизни представители наших древних братьев, скорее всего, выбрали бы более простые способы удовлетворения чисто художественного импульса.

Может быть, наши художественные пращуры таким образом совершали магические церемонии, чтобы обеспечить успех охоты, — эту идею предложил в начале XX в. археолог Саломон Рейнак[196]. Разве трудно немного полазить по пещере и порисовать в темноте, если так можно обеспечить себе приятный и необходимый обед?[197] Или, как предположил Льюис-Уильямс, развивая более ранние идеи историка религии Мирчи Элиаде, возможно, пещерное искусство происходит от шаманских психоделических «путешествий». По мере того как мифологические нарративы приобретали все большую аудиторию, шаманы — духовные лидеры, получившие влияние за счет того, что убеждали окружающих, а возможно, и себя тоже в собственной способности путешествовать в невиданные царства близлежащих реальностей, — стали посредниками между этим миром и следующим. Тогда источником вдохновения для палеолитических картин могли быть трансовые видения, испытанные шаманами при общении с мифологическими героями или при перевоплощении в воображаемых животных.

Поразительное сходство композиций, разделенных континентами и тысячелетиями, указывает, кажется, на единое всеобъемлющее объяснение пещерного искусства. Но даже если такая гипотеза слишком амбициозна, есть один аспект, в котором археолог Бенджамин Смит полностью убежден: «Пещеры были далеко не просто "холстами". Это были места, где проводились ритуалы, где люди общались с духами и предками, обитающими в ином мире, места, наполненные смыслом и значением»[198]. Согласно Смиту и многим его единомышленникам, наши предки глубоко верили, что через рисунки и ритуалы они могут повлиять на духовные силы. Несмотря на этот уверенный вывод, при взгляде на 25 000, 50 000 или даже 100 000 лет назад подробности просматриваются смутно, так что вряд ли мы когда-нибудь точно узнаем, чем руководствовались наши древние братья. Тем не менее проявляется логичная, хотя и условная, картина. Мы видим, как наши предки совершают церемониальные погребения — ритуализированные проводы в иные миры; как создают картины воображаемой реальности, выходящей за пределы повседневного опыта; как рассказывают мифологические истории, в которых речь идет о могущественных духах, бессмертии и потусторонней жизни. Короче говоря, нити того, что более поздние поколения назовут религией, сплетаются воедино, и не нужно особенно напрягаться, чтобы разглядеть в этом плетении признание непостоянства жизни.

Эволюционные корни религии