До края земли

– Я люблю океан, – ответила Кэт, – но никогда не плавала под парусом. Так что, если ты из тех одержимых, которые готовы часами рассказывать о шлюпках, катамаранах, кливерах и прочих разновидностях судов, во мне ты не найдешь благодарного слушателя.

Трэвис уныло улыбнулся.

– Я много лет назад понял, что у меня исключительная любовь к ветру, парусам и воде.

– Как и у меня к фотографии. Я могу часами подбирать освещение и текстуру объекта, форму, контрастность, тень и… Не откроешь мне дверь?

Трэвис открыл дверь и проводил Кэт на дощатый настил-палубу позади дома. Она склонилась над чугунной печуркой.

– Но все же я готова послушать, что ты расскажешь о ветре и обо всех прочих твоих увлечениях.

Кэт вернулась в кухню и начала накрывать на стол. Трэвис взял у нее столовое серебро и тарелки.

– Я помогу тебе.

– Спасибо. Салфетки сверни вот так, раковинкой.

Трэвис посмотрел на салфетки и ухмыльнулся.

– А я думал, что никто, кроме меня, так не накрывает на стол.

– Моя мамочка приложила все силы, чтобы научить меня хорошим манерам. – Кэт пожала плечами. – Это продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что для жизни не нужны все эти условности.

Трэвис подошел к окну, набрал горсть ракушек лежащих на подоконнике и выпустил их из руки тоненькой струйкой.

– Джейсону тоже нравятся эти ракушки, – заметила Кэт.

– Джейсону? – насторожился Трэвис. – A кто это?

– Мой сосед. Эти ракушки принадлежат ему.

Трэвис не понимал, зачем Джейсон насыпал столько ракушек и почему Кэт хранит их.

– Он думает, что они тебе нравятся? – спросил он

– Однажды Джейсон увидел, как я фотографирую раковину, и поэтому подарил мне всю свою коллекцию.

– Очень великодушно.

Кэт тихо засмеялась.

– Нет, это был просто предлог, чтобы зайти ко мне. Он очень умный, у него чудесные голубые глаза и великолепная речь. Так говорит его мать, и я с ней согласна.

Искренняя симпатия Кэт к Джейсону встревожила Трэвиса. Он как-то не подумал, что по соседству у нее есть друг, да еще такой, при воспоминании о котором в глазах вспыхивает радость.

– Мне казалось, ты не любишь мальчиков.

– Для семилетних я делаю исключение, тем более что новорожденные близнецы занимают все время его мамочки до последней секунды. Он завтракает у меня всякий раз, когда ему удается ускользнуть.

– Неужели Джейсону семь? – повеселел Трэвис.

– Он очень смышленый для своего возраста.

Трэвис наблюдал, как Кэт поставила салат на небольшой столик, перевернула рыбу в чугунной печурке и вынула печенье.

– Рыба готова? – с надеждой спросил Трэвис.

– Ты голоден?

– Я же говорил, что люблю поесть.

Трэвис действительно поужинал с большим аппетитом. Взяв печенье, он улыбнулся.

– Да, ты и в самом деле замечательно готовишь; странно, однако, почему ты весишь так мало?

– Есть в одиночестве не слишком приятное занятие.

– А соседский ребенок?

– Джейсону позволено приходить только завтракать со мной. Так распорядилась его мамочка. Шэрон угрожает, что если он не перестанет мешать мне, то она наденет на него ошейник и посадит на поводок. Но мальчику так одиноко.

– Так тебя не раздражает, когда соседский ребенок вертится под ногами? – Трэвис вытер стол губкой. – А я думал, ты очень занята.

– Джейсон дает мне повод расслабиться.

– Неужели ты так занята погоней за деньгами, что тебе нужен повод расслабиться?

Кэт молча оперлась на посудомоечную машину. Усталость от постоянного недосыпания и непрерывной работы снова охватила ее. Еще целых четыре месяца!

Январь.

Кэт подумала о том, что успеет сделать все за эти сто с небольшим дней и как-нибудь переживет этот период. Нужно только принимать каждый день таким, какой он есть. Один за другим.

Она глубоко вздохнула.

– В твоих словах есть доля истины.

Кэт сразу почувствовала, что разочаровала Трэвиса.

– Но почему это так волнует тебя? – спросила она.

– Деньги слишком ничтожны, чтобы тратить на них время.

– Разве из этого правила нет никаких исключений?

– Ни одного, – неумолимо отрезал Трэвис. Слезы вдруг подступили к глазам Кэт. Она не плакала целых семь лет, однако сейчас усталость доконала ее.

Овладев собой, она посмотрела на Трэвиса.

– Ты закончил?

– Мыть тарелки?

– Нет. Выражать недовольство моим образом жизни.

– Кэт…

– Теперь моя очередь. Не знаю, с какой женщиной ты меня сравниваешь, но чертовски устала от бестактности. Возможны лишь два варианта, Трэвис. Ты принимаешь меня такой, какая я есть, или уходишь.

Он скрестил руки на груди.

– А если я скажу тебе, что богат? Ты все равно заставишь меня уйти?

– Но почему мальчикам всегда кажется, что деньги оправдывают все?

– Потому что это им постоянно говорят девочки, научившиеся отличать монету в пять центов от десятицентовой.

– У тебя не осталось выбора. Уходи.

– А если я очень богат?

Впрочем, Трэвис давно знал ответ – богатый всегда прав. А еще богатство позволяет чувствовать себя таким же конвертируемым и безымянным, как стодолларовая купюра. Одна купюра неотличима от другой, пока ясно видны нули.

– Если ты очень богат, это объясняет все, кроме моей тупости. Я думала, что быстро учусь, но, оказывается, кое-что необходимо пройти дважды.

– Ты потеряла меня.