До мурашек. Об играх со временем, неосторожных желаниях и о ворчунах, вечно спасающих мир

– Спасибо, Михаил, увидимся, – подмигнула соседка и исчезла за дверью.

Через секунду пиликнул телефон. С номера «восемь» пришло сообщение: «Удачи! И главное, помните: не распродавайте себя. P. S. Завтра пришлю на подпись счёт-фактуры – конец отчётного периода».

Заплатки

В семь часов утра в дверь начали настырно стучать. Лида очень хотела выспаться в свой единственный выходной, поэтому притворилась, что не слышит, но стук не прекращался.

– Лида, открой, прошу, там дел на пять минут, – жалобно стонали за дверью. Голос этот Лиде был хорошо знаком: Сергей Петрович – частый гость в её доме.

Не протирая глаз, чтобы сохранить в них остатки сна, женщина встала с кровати и, надев поверх сорочки рабочий костюм, дошла до прихожей.

– Доброе утро, – улыбнулась Лида нежданному гостю заспанной улыбкой. – Что у вас случилось?

– Можешь мне сердце заштопать по шву? Разошлось вчера вечером, не могу терпеть.

– Снова с сыном поругались? – спросила мастер и поджала губы.

– Да… Понимаешь, он… – начал было мужчина, но Лида остановила его жестом и предложила войти.

Он охотно сделал шаг и сразу прошёл в мастерскую как постоянный посетитель. Лида, зевая, достала иглу, нитки, напёрсток и, усевшись напротив гостя, кивнула. Мужчина открыл рот и начал рассказывать о своих проблемах, а Лида штопала ему свежую рану, которую тот сам же и расковырял, чуть ли не зубами выдернув стежки, что Лида наложила неделю назад.

– В общем, я сам неправ, что вывалил на него свои проблемы – он же не виноват, что мать тогда ушла, – сделал вывод Сергей Петрович, когда Лида закольцевала нитку на конце.

– Готово, – мастер щёлкнула ножницами.

Мужчина улыбнулся, кивнул и быстро скрылся за дверью, забыв поблагодарить.

Лида убрала инструмент в шкатулку, взяла в руки телефон и включила его. Через секунду тот буквально начал разрываться от уведомлений. Бесчисленные знакомые, друзья и родственники оставили более пятидесяти сообщений с просьбами починить, заштопать, поставить заплатку, поменять нитки на душе, сердце, воспоминаниях.

Лида попыталась снова выключить телефон, но не успела. Он завибрировал и заиграл акустической гитарой. На экране отобразилось имя двоюродной сестры.

– Алло, Кать, привет, – приняла вызов Лида, надеясь, что сестра звонит не по рабочим вопросам.

– Лид, можешь мне по телефону заплатку поставить? Умоляю!

«Вот тебе и выходной», – подумала женщина, снова открывая свою шкатулку с иголками и нитками. Глаза всё же пришлось протереть: ни о каком сне можно было даже не мечтать.

– Ну, рассказывай, – вздохнула Лида и взяла в руки иглу.

Через секунду сестру прорвало. Сорок минут девушка жаловалась на новые токсичные отношения, плакала, кричала, злилась, а Лида молча работала иглой: стежок за стежком, петелька за петелькой. Пару раз она прерывала сестру и доставала новую катушку ниток.

– Спасибо, Лид, ты единственный человек, который может вот так легко зашить душу. Не то что этот бесплатный психолог из нашей поликлиники. Тот как будто пьяный за иглу берётся: наштопает как попало, а через день снова всё рвётся. А про тех, что по телефону консультируют, вообще молчу – конвейер бездушный.

Лида молча улыбнулась в трубку, попрощавшись с сестрой, отложила телефон в сторону и взглянула на пальцы. Они были все в крови – напёрсток в разгар работы слетел и закатился под диван.

Лида умылась, накрасилась и прошла на кухню. Там она поставила чайник, столовой ложкой положила в кружку заварку и начала принимать новых клиентов, которые уже столпились за дверью. Людей сегодня было больше, чем в будний день. У всех же выходной – удобно прийти и вывалить на кого‑то проблемы, когда не нужно бежать на работу.

Сначала пришла полненькая соседка и начала плакать о своём одиночестве. Самыми прочными нитками Лида поставила ей огромную заплатку на кровоточащей сердечной ране. Затем явилась подруга детства, которую Лида не видела уже несколько лет. Вместо того чтобы поинтересоваться, как дела, и обсудить последние новости, девушка вывернула душу наизнанку, рассказав, что родная мать её не понимает. И Лида, собрав силы и прерываясь только на то, чтобы выпить горький чай, приводила всё в исходное состояние.

Ближе к обеду Лида убрала иглу и зарядила нитки в швейную машинку. Без этого было никак нельзя, ведь пришёл Коля, старый друг. Он до сих пор не мог пережить развод с женой, случившийся десять лет назад. Коля приходил каждые полгода, держа в руках лохмотья своей души и обрывки сердечной мышцы, из которых Лида должна была создать человека заново. В какой‑то момент у нее закончились нитки, и она сама не заметила, как заправила в машинку собственные, медленно распуская душу по шву.

Люди шли и шли, без конца прося выслушать, пожалеть, понять, и Лида принимала всех без исключения. Такой уж она была человек – понимающий, как говорили.

– Счастливая ты, Лид, тебе не приходится переживать то, что мы переживаем, – сказал в конце дня один парень, который недавно похоронил друга.

А Лида почему‑то взяла и заплакала. Парень этот обиделся и ушёл с временными швами, которые мастер успела наложить из последних сил.